Терраморф, прежде казавшийся «теплым», на миг охладел. Затем из кристалла во все стороны ударил поток яркого света. Будто вздувающийся на воде пузырь, он разрастался с ужасающей стремительностью. Нойон в одно мгновение понял, что произошло, и телепортировался в комнату Гуннара. Слово «один» он «произносил» уже в пути. Стена света разрасталась, как гигантская волна при подходе к берегу. За секунду, что он переходил из покоев Гуннара в канал связи, ведущий обратно в Колдсоул, она накрыла почти весь остров. Владыка Сумрака также не захотел умирать и нырнул следом за мелькнувшим в астрале телом нойона.
Реальное тело Сумеречного, а отец Синката был минойцем, исчезло также мгновенно, как и все остальные тела на острове. Огромный огненный шар диаметром в несколько миль поднялся над западной оконечностью Зейлота. Ударная волна ободрала скальный хребет, что подобно стене рассекал остров с севера на юг. Все постройки Сумеречных, как на поверхности, так и в подгорных глубинах, были разрушены. Сам остров потерял одну шестую часть территории: западная низина была затоплена водой, заливавшей раскаленный и парящий кратер не меньше двух миль в диаметре. Что же касалось населения, то, за исключением нескольких человек, ураганом снесенных в море, все сто тысяч жителей острова погибли. Несколько кораблей были подняты, смяты ветром и волнами. Некоторые моряки все же смогли на обломках достичь берегов Эрафии или Авлии.
Уцелев при взрыве, Гуннар прожил ненамного дольше. Как только его израненный и ослабевший астральный дух появился в зале официальных приемов Колдсоула, он был тут же уничтожен одним ловким несложным заклинанием.
Все. Моандор откинулся в кресле и представлял себе лица Даса или Сандро на грядущем заседании совета.
— Нахай сэн,[4] — пробормотал он и прикрыл лицо руками, будто скрываясь от тусклого голубого блеска, заполнявшего зал.
Теперь мира не будет. Все прошло неплохо — если не считать незначительного астрального ожога, он не пострадал. Игра начата. Теперь его волновало время. Нойон примерно представлял, как поведут себя его враги, но не знал, как быстро они начнут реагировать. А ведь столь удачно не начиналось ни одно дело за его почти тысячу лет жизни. Уставший владыка Колдсоула потянулся почти как человек и впал в глубокий мистический транс, заменявший нойонам сон и пищу. Время от времени он вздрагивал всем телом и засыпал вновь, поигрывая все еще витавшими в астрале останками мыслей Сумеречного чародея.
Западная Эрафия, замок Харлхорст,
то же время
В три часа дня, когда в Александрете уже все было кончено, лорд Август Рейнхард нервными шагами мерил свой обеденный зал. Его одолевали сомнения и страх. На дороге в Александрет были выставлены посты по два-три всадника. Передавая вести от одного к другому, они должны были принести весть о победе. В зал вошел казначей Гхондр. На его плоском и вечно красном лице читались озабоченность и страх.