— А те двое, что напали на моего коллегу?
Его глаза расширились.
— На вашего коллегу никто не нападал!
— Ты издеваешься!
— Я… я вам клянусь… Я был не в курсе…
Я нагнулся и рванул ворот его свитера:
— А теперь слушай меня, адвокат хренов! Я тебя сейчас отпущу с миром. Но попадешься мне еще раз, убью!
Я порылся в заднем кармане его брюк и вытащил удостоверение личности:
— У меня есть твой адрес. Если они попытаются связаться с тобой, в твоих интересах сообщить мне об этом. Полагаю, ты знаешь, где я живу… Если в течение десяти дней я не получу от тебя вестей, нанесу тебе короткий визит, которого, боюсь, ты никогда не забудешь. Продолжай делать то, что они приказывают, но держи меня в курсе. Если сблефуешь, попробуешь меня кинуть, ты труп… Я уже столько потерял в жизни, что лишний мертвец меня не пугает… Ты хорошо понял, что я сказал, или повторить?
— Нет… Я все вам расскажу… Все… Все, что захотите…
— Вали отсюда…
Он исчез быстрее падающей звезды. Я мысленно отметил для себя, что с завтрашнего дня надо приставить к нему группу наблюдения…
* * *
Я поднимался по лестнице, как на эшафот. Перед запертой дверью Дуду Камелиа уже не пахло котлетами из трески, и на меня с новой силой накатила волна пустоты и одиночества.
В глубине ротангового бара я откопал бутылку виски, пятнадцатилетнего «Chivas», и влил в себя первый стакан очень крепкого напитка, даже не оценив по-настоящему древнего привкуса напитанного солнцем зерна. Я неоднократно повторял процедуру до тех пор, пока мысли не пустились в полет вокруг меня, подобно спорящим с ветром чайкам.
В моем сознании возникали странные формы, загадочные, демонические тени сворачивались клубком в уголке моего мозга. Я пытался думать о прекрасном, но у меня не получалось. Красота словно надела на себя личину смерти. Я видел девушек, которые призывали к пороку, выставляя себя напоказ в Интернете. Я вспомнил кассету Торпинелли у Фрипета, «Изнасилование вчетвером», и все эти бесконечные списки педофильских сайтов, выплюнутые принтером Серпетти. Я знал, что Зло гигантской черной волной накрывает землю.
Капризница Куколка отказалась от вечерней прогулки. В этот вечер мне, как никогда, требовалось ее утешение, ее нежное жизнерадостное пение, тайная алхимия ее запаха. Но тщетно я жал на рычаг, оси даже не шевельнулись.
Новые глотки алкоголя, более щедрые. Нет, сегодня ночью я откажу одиночеству. Я позвонил Элизабет, наткнулся на автоответчик и позвонил Тома. Снова автоответчик. Конечно, он занят своей Йенней…
В конце концов я уснул, пьяный и столь далекий от того человека, каким я когда-то был: от уважаемого комиссара полиции, любящего свою работу…