Она не без опаски отошла от стены.
— Перед смертью отец Михаэлис добавил одну фразу, которая завершает его автобиографию: «Я вернусь спасти мир… когда Зло снова спустится на землю…»
— Через шестьсот шестьдесят шесть лет после предполагаемого рождения того младенца! О боже!
Выпитая Элизабет залпом большая рюмка водки словно подстегнула ее. Я проглотил стакан виски «Four Roses», даже не оценив его букета, и уже опять был готов отдаться на волю темных волн алкоголя. Но какой-то голос призывал меня продолжать сражаться за Сюзанну и ребенка.
— Я должен зацепиться за что-то, или я чокнусь, — признался я Элизабет. — пусть это будет хоть сам дьявол, но я пойду до конца… У меня есть маленький след… Манчини, парня, который издевался над Жюли Виолен, убили, чтобы не дать ему разоблачить что-то очень важное. Во время нападения на учительницу он снимал себя.
— Вы шутите?
— Разве я похож на шутника? Я думаю, что в определенный момент песчинка по имени Манчини попала в превосходно отлаженную систему чудовищной смертоносной машины… И ее преспокойно убрали, симулировав несчастный случай… Это не дело рук… нашего Красного Ангела, разумеется… Убийца или убийцы Манчини не могли предполагать, что труп обнаружат так быстро, что смогут точно установить время смерти и сделать из этого вывод, что речь идет не о несчастном случае. Пока я не вижу никакой связи с нашим делом, но она существует, я убежден.
— Есть ли какие-то соображения относительно авторов преступления?
— Манчини поспешно уехал из дому среди ночи, так что я предполагаю, что он хорошо знал того, кто ему звонил. Его сотовый украден, информация в компьютере стерта. Я еду в Ле-Туке. Хочу навестить папашу Торпинелли и его сынка.
— Не слишком рискованно?
— Я хочу понять, Элизабет, вы улавливаете?.. Я не могу умереть, не узнав…
Перевернув пустую рюмку, как это делают русские, она поставила ее на стол и, возбужденная винными парами, заявила:
— Я стану вашими глазами и ушами. Все дела проходят через мои руки. Буду держать вас в курсе.
— Вы понимаете, что рискуете потерять свое место?
— Вы единственный, кто по-настоящему поверил в меня… И теперь я не могу вас оставить… Будем вдвоем сражаться с ним… Кто бы он ни был…
* * *
Я уже садился в поезд до Ле-Туке, когда у меня зазвонил сотовый.
— Комиссар… Шарко? — в трубке нервный и неуверенный голос.
— Он самый.
— Я соседка Альфредо Манчини… Помните? Девушка с… с гастроэнтеритом…
— Конечно. Я оставил вам свою визитную карточку.
— Я… долго колебалась, прежде чем позвонить… — Всхлипывания. — Я узнала… что произошел… несчастный случай… Только я не верю…