И если с «Авророй» проблем не было — корабль как стоял на своей вечной стоянке, так на ней и пребывает, — то с музеем дела обстояли сложнее. Впервые я попал в Ленинград в семьдесят четвертом, приехав туда на майские с отцом. Оказалось, что музей закрыт на ремонт.
В семьдесят восьмом второй раз попал в Ленинград с классом. На третий день поехали в Военноморской музей. Сердце мое трепетало. Не успели отъехать, как сломался автобус, пришлось возвращаться в гостиницу несолоно хлебавши.
Наконец в девяностых, в командировке от «Соглядатая», я переступил порог музея. На первом этаже было еще туда-сюда. Парусники, становление русского флота, великие морские сражения. А дальше — отчетливый привкус военкомата, знамена, ордена, революция…
Хуже нет — осуществлять свои детские мечты в зрелом возрасте.
Жил я в удивительном месте, на улице Некрасова в гостинице при Театре кукол. Мне выделили блатной одноместный номер за какие-то сущие копейки. Цены в гостинице не менялись, похоже, со времен денежной реформы шестьдесят первого. Три рубля за ночь. Мороженое в вафельном стаканчике стоило пятнадцать, а наша бухгалтерша выписала мне всего двадцать пять рублей суточных, гадюка. По перерытому вдоль и поперек Питеру я ходил голодный и злой.
В следующую питерскую командировку я отправился с шофером Валерой. Тому надоело торчать в Москве, парнем он был веселым, компанейским и работящим. Мне удалось убедить нашего главного редактора Сидоровского пользоваться эти пять дней общественным транспортом, а благодаря дальнейшему моему красноречию, командировочных нам выписали уже триста рублей в сутки, короче говоря, жить было можно, тем более Валерка пообещал захватить бутылку с закуской.
Мы встретились там, где и договаривались, то есть прямо на платформе Ленинградского вокзала. Валерка с невероятно гордым видом стоял рядом с какой-то темно-синей глыбой, которая при ближайшем рассмотрении оказалась огромным чемоданом.
— Ты что, Фунтиков, решил каждому по девушке захватить? — кивнул я на невиданный прежде пластиковый чемодан, скорее похожий на кейс «дипломат», правда, раз в двадцать больше. — Дырки-то хоть просверлил, чтобы они там не задохнулись?
— Леха, — жарко зашептал на ухо Валерка, — кореш попросил товар в Питер перегнать. Там икон — на сто штук зелени, отвечаю!
Мне поплохело. Купюра в сто долларов вызывала трепет. Одну такую дал подержать наш компьютерщик, большой добрый парень по имени Илья, а тут сто тысяч. Даже если Валерка в десять раз приврал, ситуация была будь здоров.
Тем временем Валерка пояснил, что иконы решил толкнуть за бугор Витька, его приятель-стоматолог, который с год как подвязался к солнцевской братве, но бизнес этот его сугубо личный, и не дай бог, про это узнают коллеги из славной группировки, тогда ему хана, и хорошо, если просто застрелят. Но на то они и друзья, чтобы друг друга выручать.