— А, знаю! Фрунзенская — это где Гарика на стрелке с чеченами мочканули! — сказал Паша, нахмурился и тоже посмотрел в направлении моего пальца. То есть на Грищенко, у которого явно подогнулись ноги.
Паша оглянулся на свою свиту. При упоминании Гарика, которого мочканули чечены, лица его коллег посуровели и теперь казались выточенными из камня. Они все тоже начали смотреть туда, где трясся в ознобе Грищенко, и по очереди сдержанно кивать. Макс стал зеленого цвета, ну просто не человек, а болгарский огурец. Я ему ободряюще подмигнул, еще разок пожал Паше руку и отправился в лабораторию. За моей спиной взревели мощные моторы, машины проехали мимо теряющего сознание Грищенко и свернули за угол.
* * *
— Первый раз я еще по малолетке залетел. Мы тогда осенью из детдома свинтили, вчетвером. Решили к морю пробираться, на рыбацкий корабль устроиться, типа юнгами. Мозгов-то совсем не было. Где-то червонец раздобыли и двинули. Бегаем на бану, как лохи, все ищем, какой поезд до моря идет. На какой ни сунемся, все не в масть, везде проводники гоняют, билет требуют. А мы несколько часов там тремся, чувствуем, менты скоро повяжут, наверняка в детдоме шухер уже поднялся. Нам ведь каждый обед-завтрак-ужин проверку устраивают.
Прыгнули тогда в первую же электричку и погнали. Куда едем — сами не знаем, к морю, не к морю, на юг, на север… Нам ведь эти названия станций по барабану. Ну вышли в городе каком-то, вечер уже, жрать хочется, ночлега нет. Походили до темноты, надо ж что-то делать. Видим — магазин стоит, двухэтажный, лестница пожарная сзади, решили подломить. Полезли, стекло выставили. Внутри темно, нет никого. На первом этаже галантерея всякая, шмотки. На втором — хавчик, курево, бухло.
Сначала ничего не хотели трогать, только хавки взять немного. А когда пузырь гнилухи раздавили, тут уж решили в кассах пошарить. У меня всегда способность была к замкам. Любой мог открыть. Вот и начал, друзья спичками светят, а я кассы щелкаю. Там бабок немного было, рублей сорок.
Леня дотянулся до поильника и хлебнул воды. У него к вечеру боли усилились, пришлось омнопон ввести. Он-то ему язык и развязал.
— А когда директорский кабинет подломили, видим — шнифер стоит, сейф то есть. Даже возиться с ним не пришлось, ключ в верхнем ящике стола был. Надо ж было директору этому так фраернуться.
Леня улыбнулся, повернулся к тумбочке, поставил поильник, немного поморщился. С его раной в пояснице подобные движения даже под омнопоном делать не рекомендуется. Я немного выдвинул тумбочку вперед, для удобства.