– Часть одного из украденных манускриптов?
– Одна четвёртая, если быть точным. Ренар, они продают их, разрезая на четыре части!
– Где вы это купили?
– Нигде, – опустил голову мистер Уорен, так же осторожно забирая листок у Лиса. – Это пришло мне сегодня по почте. Некто предлагает выкупить оставшиеся части всех рисунков. Сумма весьма внушительна. Библиотека не способна такое потянуть.
– Разумеется, вас предупредили о нежелательности обращения в полицию.
– Вы думаете, они мне там поверят? Да Скотленд-Ярд предпочтёт обвинить в краже меня самого и успешно отрапортовать об окончательном закрытии старого дела.
– Хм, – задумался мой учитель, кивком признавая правоту старого приятеля.
– Поэтому я сразу направился к вам.
– Это разумно. Что ж, мы с Майклом приложим все усилия, чтобы вам помочь.
– Я знал, что вы не откажете, любезный друг! – В блёклых глазах мистера Уорена блеснула влага.
– Рисунок мы можем пока оставить у себя?
– Ну-у… видимо, да. Но, ради всего святого, относитесь к нему предельно бережно!
– Само собой. – Мой наставник встал, чтобы проводить старого библиотекаря.
Книжный червь долго расшаркивался, кидая прощальные взгляды на конверт с манускриптом, мялся в прихожей, бормоча то ли благодарности, то ли наставления, так что в конце концов Шарль просто помог ему выйти на улицу, едва ли не силой вытолкав за дверь.
В какой-то момент я даже порывался ему помочь, но, разумеется, там прекрасно обошлись и без меня. Мистер Уорен поймал проезжающий кеб и уехал в ночь по направлению к Национальному музею. А я, вернувшись обратно в гостиную, застал там странную картину: мой учитель лежал на полу на спине, держа перед глазами драгоценный манускрипт, словно пытаясь рассмотреть его на просвет.
– Будь добр, включи люстру, – попросил он. – Лампы слишком тусклые.
Я нажал на переключатель, яркий электрический свет залил комнату.
– Это просто невероятно…
– Вы о чём, сэр?
– Этот так называемый манускрипт – подделка, – горько вздохнул он. – Вполне себе качественная, но тем не менее. Её выдаёт специфический запах просроченной чёрной туши. Впрочем, человеческое обоняние вряд ли способно так тонко ощущать запахи.
Я осторожно взял из его лап рисунок, принюхался изо всех сил, внимательно осмотрел со всех сторон, но не обнаружил ровно ничего подозрительного. Вообще ничего!
Не знаю, быть может, бумага казалась слишком жёлтой или эта лиса не должна была иметь человеческие черты лица? Текст по-любому был мне совершенно непонятен, в школе нас не учили древним языкам, за исключением нескольких фраз на латыни. Всё равно не понимаю…