Значит, французская полиция по-прежнему следит за нами.
– Повозку до тюрьмы, мелкий мерзавец, – тихо попросил мой учитель. – И как можно скорее.
– Слушаюсь, грубиян-командор!
Что бы я ни думал об этом мальчишке, но с какими-то делами он явно справлялся куда лучше меня. Это пришлось признать и, скрипя зубами, ехать в указанном направлении. В этот раз нас довольно долго вёз индусский конь белой масти, с ярко-голубыми глазами и ушками, странно завинчивающимися в форме сердца. Он было начал заунывно нудеть какой-то древний брахманский эпос, на что мистер Лис довольно грозно рявкнул:
– Нельзя ли покороче?
– Как прикажете, сахиб! – послушно кивнул возница и зачастил:
Рама выслал Ситу,
Она была убита
Его словами,
Но плакала о Раме.
А с горя Хануман
С ней накатил стакан
Водки или праны,
Что там пьют стаканами?
И Рама тоже плачет,
Ему нельзя иначе,
Когда любимая жена
Ему, возможно, неверна!
А дальше, вот дела,
Тут Сита родила!
Два пацана упрямые,
С внешностью под Рамалу,
С мозгами скороспелыми,
Поймали лошадь белую
И говорят:
– За маму,
Ты нам ответишь, Рама!
За все страданья Ситы
По тексту «Бхагавадгиты»!
А может, «Рамаяны»?
Там все немного пьяны.
Но ихняя мамаша,
Мешая слёзы с кашей,
Всё продолжает Раму
Любить под фонограмму…
Наверное, там было что-то ещё, но у меня от динамики сюжета уже дым из ушей пошёл. Теперь я понимаю, почему у индусских коней уши в трубочку… С такими-то песнями!
Хвала небесам и всем богам физики, химии и электролиза, мы всё-таки добрались до нужного места. Знаменитая Бастилия, воспетая десятками поэтов, писателей и арестантов, была снесена в первые дни Французской революции. На её месте ежегодно проводились народные пляски и гулянья, а до нынешней тюрьмы, где, собственно, и содержалась известная преступница Крейзи Лиза, пришлось ехать на другой конец города.
У ворот нас встретила вооруженная охрана, и лишь короткая записка от главы полиции капитана Санглера открыла нам все двери. Вахтенный офицер дважды перечитал её и бдительно прищурился:
– Мне придётся обыскать вас, месье.
– Только рискните, – неожиданно упёрся Лис.
– Тогда вашего секретаря, – тут же включил заднюю офицер охраны, но я грозно занял позицию учителя, приняв боксёрскую стойку.
– Ну и ладно, – горько вздохнул он. – Вечно так, ходят, ходят, а обыскивать себя не позволяют. Но я обязан присутствовать при вашем разговоре!
– Сколько угодно, мон шери…
Офицер удовлетворённо расправил узкие плечи и самолично сопроводил нас в одиночную камеру предварительного заключения на втором этаже, где временно содержалась опасная злодейка. Не скажу, что мне так уж приятно было увидеть её вновь, но тем не менее сердце буквально на мгновение сжалось от сострадания.