История, конечно, душераздирающая (было бы что раздирать), но я-то почему должна портить себе настроение? Пытаюсь утопить сочувствие в мартини, однако бокал недостаточно глубок.
— Знаешь, чего я хочу больше всего на свете?
От ее усмешки веет могильным холодом. Меган поднимает глаза — явно сейчас о чем-то попросит.
— Я хочу ребенка, — произносит она, терзая салфетку.
Это еще ничего.
— Славного румяного карапуза, да?
— Я никогда не смогу иметь детей. Ну разве не расплата за мои слова?
Открывается тема бесплодия… Я ищу глазами ближайший выход.
Меган опускает щеку на барную стойку.
— Еще коктейль!
В ответ — тишина.
— Бармен! — зову я, и в тот же миг появляется бокал «Космополитена».
Меган, подозрительно спокойная, медленно отрывает голову от стойки. Неужели выговорилась? Вдруг глаза ее вспыхивают — я знаю, при каких обстоятельствах у людей так вспыхивают глаза, — и она мечтательно произносит:
— Мне бы только забеременеть — и больше ничего не нужно. Только бы почувствовать, как растет внутри живое существо. Но это счастье не для меня…
Я неловко глажу Меган по голове. Как еще ее утешить? Она бросает оценивающие взгляды на оставшихся в баре мужчин. Знакомое, до боли знакомое у нее выражение лица. Кто из нас не бросал таких взглядов за десять минут до закрытия заведения и будучи пьяной в стельку?
— Иди домой, Меган. Тебе надо отдохнуть, выспаться. Утро вечера мудренее, — увещеваю я, изо всех сил стараясь сохранить то, что осталось от семейных ценностей Меган, и, возможно, завербовать нового клиента для Программы улучшения качества жизни.
— Она думала, я пай-девочка. А я никогда не хотела быть пай-девочкой.
Вот интересно, почему женщине невозможно угодить? Взять хоть Меган: нет чтобы радоваться жизни у себя в Коннектикуте, в великолепном доме! Я бы за такое душу продала по второму разу.
— Ну так не будь, раз не хочешь.
Я-то, конечно, далеко не пай-девочка, но мне понятно возмущение Меган. Противостоять мамуле в таких случаях невозможно. Остается сдаться на милость победительницы.
Меган больше не слушает моих советов — и к лучшему. Она нетвердо держится на ногах, но в ее окосевших глазах ясно можно прочитать: «Не учите меня жить». На сегодня хватит философии, доктор Ви. Утешьтесь еще одним мартини.
— Мне пора. Спасибо за приглашение.
Меган очень вежлива — несмотря ни на что, она все-таки пай-девочка. А это диагноз.
— Всегда пожалуйста.
Я смотрю, как Меган гребет к выходу, и продолжаю медленно напиваться в гордом одиночестве.
Говорят, трудности только закаляют. Я хлебнула горя больше, чем заслуживала. Теперь имею право пожить спокойно. В конце концов мой природный пофигизм берет верх. Меня атакуют публицист из агентства «Сузан Магрино», бывший сотрудник «Дж. П. Морган» и лесбиянка из Сохо. И всех я посылаю куда подальше.