– Как добраться отсюда до Хармонта, приятель? – осведомился Ян у владельца круглосуточного придорожного ресторанчика.
Выслушал ответ, поблагодарил, попросил разрешения переночевать в подсобке. Утром наколол хозяину дров и помог разгрузить продуктовый фургончик. Получил вместо платы омлет с ветчиной, крекерами и апельсиновым соком, на скорую руку проглотил и поднялся, собираясь прощаться. В следующее мгновение Ян застыл, услыхав голос телевизионного диктора из программы экстренных новостей.
– Новая серия преступлений совершена вчера в Арлингдейле, – скороговоркой трещал диктор. – Четыре человека доставлены в городскую больницу с ожогами различной степени тяжести. Ожоги получены в результате пожара, возникшего в доме пострадавших, в окно которого неизвестный ночью бросил бомбу с зажигательной смесью. Ещё двое, братья Роберто и Антонио Джиронелли, госпитализированы после жестокого избиения, совершённого неизвестным за час до начала пожара. На операционном столе Антонио скончался, за жизнь Роберто сейчас борются врачи. В обоих преступлениях подозревается некто Ян Квятковски, исчезнувший из города той же ночью.
Пару секунд Ян изучал сменившую физиономию диктора фотографию. Была она пятилетней давности: рефери на ринге поднимал радостному победителю руку в боксёрской перчатке. Ян хмыкнул и бросил беглый взгляд в прилепившееся к стене у входа зеркало. Узнать в заросшем щетиной, лохматом и неопрятном бродяге того короткостриженого паренька с атласной кожей и ясным открытым взглядом было нелегко.
Ян попрощался и, выбравшись на хайвэй, поднял руку.
Карл Цмыг, 29 лет, предприниматель
Закинув ноги на стол и пуская в потолок кольца сигаретного дыма, Карл Цмыг принимал посетителей. Было посетителей двое, и выглядели оба так, что в приличном обществе показаться рядом с ними было бы зазорно. Карл, однако, условностями пренебрегал: мало ли как человек выглядит, главное то, что у него внутри и может ли он быть полезен для дела. Прощелыга Мартен и Киприот Сатырос для дела годились. Карл знал обоих издавна, ещё с тех пор, как все трое, тогда ещё никому не известные наглые молокососы, вынесли из Зоны свой первый хабар.
С тех пор, однако, многое изменилось. Киприот отсидел два года в камере, Прощелыга умудрился от тюрьмы отвертеться, но оба, как были нищими выпивохами, завсегдатаями расплодившихся в последнее время баров и пабов, так и остались. Карлу удалось подняться на несколько ступеней выше. Отношения между ними тремя, впрочем, мало изменились и остались приятельскими – снобизм и барство Карлу были несвойственны.