Как бы то ни было, Абдуррахман-хан продвигался к цели. На протяжении декабря его группа, насчитывавшая уже до двухсот пятидесяти человек, миновала Яккобаг и Дербент, Байсун и Денау, Регар и Гиссар, Курган-Тюбе и Куляб, выйдя в конце концов к переправе через Пяндж. В первых числах января 1879 года власти Туркестана смогли наконец спокойно вздохнуть: сардар со своими сторонниками переправился через грозно ревущий, бурный Пяндж и вступил на родную землю.
…Абдуррахман-хан стоял у огромного камня, принесенного своенравной рекой откуда-то издалека. «Что предпринять дальше? — думал он. — Двинуться на Мазари-Шариф, резиденцию чар-вилоятского лой-наиба Гулям Хайдар-хана? Безумие. У того многочисленное войско. Почва не подготовлена, и даже если бы нашлись приверженцы Абдуррахман-хана, сына некогда правившего здесь Афзал-хана, это ничему не поможет… Надо еще отыскать таких людей, наладить связи… Нет, пока рано состязаться с лой-наибом.
Ладно. Это на западе. Ну а что на востоке? Бадахшан. И для его жителей он не чужак: как-никак зять бывшего бадахшанского владетеля — мира Джахандар-ша, или, как тут говорят, Джахандар-шо. Достаточно ли этого, чтобы сразу штурмовать местную столицу — Файзабад, где теперь сидит дядя жены Шо-заде Хасан? Видимо, тоже нет! Но зачем же сразу штурмовать? Нельзя ли договориться с дядей?»
Не теряя времени, Абдуррахман-хан отправился со своим писцом в стоявшую неподалеку заброшенную хижину. Мирза уселся, скрестив ноги, на вытертой кошме и разложил письменные принадлежности.
«Привет да достигнет! — обращался сардар к родственнику. — Да не скроется от вашего высокого внимания, что по воле Аллаха нам суждено было вновь увидеть священные земли нашего государства. Мы намерены полностью восстановить свои наследственные права в Афганистане. Надеемся, что мудрый мир Бадахшана — да продлятся дни его! — окажет в этом содействие всеми имеющимися в его распоряжении средствами».
Текст скреплен резной печатью Абдуррахман-хана, бумага скатывается в трубочку и вручается гонцу. Конь уже оседлан. В Файзабад!
Дело сделано. Весть о себе подана. Остается только ждать. Впрочем, ждать сардар за десять лет, хвала всевышнему, научился. Но годы мытарств научили его и тому, что делать это тоже надо умеючи. Ибо жизнь полна неожиданностей. И потому Абдуррахман-хан произвел смотр своему не успевшему обсохнуть (да и как тут обсохнешь, когда продолжает кружить суровая бадахшанская метель!) воинству. Оно выстроилось в колонну. Впереди — пятьдесят соваров-телохранителей. Половина из них вооружена берданками, остальные — тоже неплохими ружьями, какие удалось раздобыть за время самаркандского «сидения». За ними — около двухсот конных афганцев: и они далеко не безоружны, хотя их оснащение похуже. Жаль, что немало людей пришлось выделить в распоряжение Исхак-хана и Сарвар-хана и направить их в сторону Мазари-Шарифа, но ведь и там надо закреплять влияние вернувшегося в Афганистан внука Дост Мухаммад-хана!..