Почетный академик Сталин и академик Марр (Илизаров) - страница 268

.

Возвращаясь к ответу Сталина Санжееву, напомним, что последний был специалистом в области монгольского и бурятского языков. Из «Ответа» видно, что Сталин об этом знал и даже каким-то образом, пусть и поверхностно, ориентировался в современной ситуации с монгольскими языками. Это наводит на мысль, что письменное обращение Санжеева могло быть также инспирировано самим Сталиным или теми, кто ему помогал. Но я совершенно точно знаю, что Сталин в силу государственной необходимости постоянно обращался к справочной и исторической литературе перед тем, как решать важные политические, дипломатические, военные или иные задачи в том или ином регионе земного шара. В его время Монгольская Народная Республика была даже не политическим сателлитом СССР, а фактически его составной частью, чуть приукрашенной суверенной символикой. В архиве Сталина есть материалы, которые весьма убедительно показывают, как Сталин и его наркомы сажали, снимали и уничтожали руководителей этой республики, служившей как бы моделью для обращения с руководителями стран будущего «социалистического лагеря». До войны Сталин последовательно уничтожил нескольких лидеров МНР, пока не остановился на Ю. Цеденбале. Поэтому вождь имел неплохое представление не только о политической ситуации в МНР, но и о ее экономике, культуре, этнографии, истории. Очень кратко обо всем этом говорилось в одном из томов БСЭ, вышедшем в 1938 году, где, в частности, упоминалось и имя профессора Санжеева как крупнейшего специалиста-монголоведа. Не могу не отметить, что одним из тех исторических героев древности, о которых Сталин отзывался в высшей степени положительно, был Чингизхан.

Особенно примечательно то, что в письме Санжееву, известному специалисту именно в монгольских языках, Сталин без тени смущения поучающе указал на современные монгольские диалекты в качестве примера «распада» некогда единого языка. Судя по «ответу» Санжеева на «Ответ» академика Сталина, профессор был человеком тонкого ума. В промежутках между комплиментарными фразами он упомянул об административном введении русского алфавита взамен древней системы «вертикального письма» {576} . Двусмысленно в одном абзаце сказал о вредном влиянии чужой речи и языка вообще и о положительном воздействии на монгольский язык «передового русского языка» {577} . Затем обрисовал сложную историко-лингвистическую ситуацию: «Своеобразное положение сложилось в Монголии маньчжурского периода (XVII – XIX вв.), где церковным языком издавна был тибетский (с XIV в.), официально-канцелярским преимущественно маньчжурский (особенно в VIII – XIX вв.), письменным – классическо-монгольский, в основу которого лег один из монгольских диалектов XII – XIII вв., а народно-разговорным языком – халхаский диалект» {578} . Он сообщил, что во время войны 1941–1945 годов была предпринята попытка упростить языковую ситуацию в стране вводом русской графики для «оформления нового, современного монгольского литературного языка» {579} . Но, отмечал Санжеев, реформа мало что решила: «Практически получается, таким образом, что монголы и буряты за последние послереволюционные годы перешли не со старых литературных языков на новые, а только со старого алфавита на новые, созданные на основе русской графики» {580} .Иначе говоря, вместо сближения языка и письменности, их демократизации, ничего не решив, получили дополнительные проблемы для различных поколений монгольского народа. В сходном положении оказались и другие ранее реформированные языки и письменность некоторых народов СССР, перешедших, в частности, с арабской письменности на кириллицу. Как показывает история культуры некоторых народов СССР, такие «перебивки» в графике могут быть не только бесполезны, но и вести к частичной потере культурной преемственности.