Однако первое время в восемнадцатом веке императору было не до чьих-то там сыновей и даже не до Франции. Тут самому бы на троне усидеть! А потом – взять в руки реальную власть, что тоже оказалось непросто. Но все это получилось, и молодой царь начал планомерно расширять сферу своих интересов.
В числе прочего в Россию был вызван младший Миних. Причем он должен был делать вид, будто отправился туда самовольно: повидать отца и попросить у него денег, ибо миссия, мягко говоря, слегка поиздержалась.
Деньги от отца он получил, а кроме них – выговор от императора за самовольное оставление поста – во всяком случае, так думали все, кто был в курсе его появления в Санкт-Петербурге. На самом деле имели место несколько плодотворных бесед, да и денег Сергею Христофоровичу было дадено заметно больше, чем это считалось. Причем не столько отцом, сколько императором. Слухи же про выговор и прочее старательно распускал Василий Нулин со своими подчиненными. Кстати, то, что старший Миних остался в Питере, а не вернулся в Москву с царской свитой, было представлено как хоть небольшая, но все-таки опала фельдмаршала. Реально же он с разрешения императора собирался ускорить постройку парового корабля, ибо Нартов обещал закончить двигатель для него уже к следующему лету.
А младшему Миниху была поставлена конкретная задача – начинать подготовку к снабжению французского короля достаточным количеством любовниц.
Молодой Людовик Пятнадцатый, которому сейчас шел двадцать второй год, почти во всех отношениях был серой и ничем не выделяющейся личностью, лишенной каких-либо талантов, но слово «почти» тут оказалось не зря. Один талант у короля все-таки имелся. Он был выдающимся кобелем, причем общая хилость его организма на потенции если и сказывалась, то исключительно в положительную сторону.
Первое время он буквально не слезал со своей жены, Марии Лещинской, на которой его женили, когда ему было пятнадцать лет, заделывая ей по ребенку в год. Однако у той были три особенности. Первая состояла в том, что королева, будучи глубоко религиозной, переставала допускать Людовика до своего царственного тела, только-только забеременев. Вторая же была связана с ее внешностью – на фоне этой коровы даже настоящая Екатерина Долгорукова могла показаться ослепительной красавицей. Третья – Лещинская была на семь лет старше своего мужа, причем уже после четвертых родов выглядела так, будто была старше на все двадцать пять. В силу каковых причин король уже начал погуливать налево – правда, пока не очень интенсивно и не попадая под полное влияние своих любовниц.