— «От командарма Уборевича», — брови Кокова недоверчиво взметнулись вверх; когда же он прочел на пистолете фамилию Буденного, то по-новому взглянул на Мурата. — Да кто ты такой?!
— У них спроси, — показал рукой на надписи Мурат. — Можешь и у Ворошилова. Мы вместе чай пили после боя.
— Чай?! — поразились милиционеры.
— Дядя Мурат, — радуясь, что все улаживается, прокричал Хаджумар. — Можно я им орден покажу? Боевого Красного Знамени!
Коков вдруг вскинул глаза на Мурата:
— Погоди, погоди, так твоя же фамилия Гагаев! Это не тебя звали «Северным Чапаем»?
— Шутили так, — улыбнулся Мурат. — Федька прозвал…
— Ты жив?! — воскликнул Коков. — Почему же не дал знать о себе?! Почему пропал?!
— Не пропал я, здесь жил, — развел руками Мурат.
— Да знаешь ли ты, что тебе в Архангельской области памятник поставили?! — Коков во все глаза смотрел на горца, небритого, в промокшей черкеске с порванным, неумело заштопанным воротом. Вот он, герой гражданской войны, которого лично знают Ворошилов, Буденный, Уборевич, которому при жизни поставили памятник, потому что в Архангельск по ошибке пошел ответ, что Гагаев не возвратился в Осетию, и там решили, что он, как многие в ту пору, в дороге стал жертвой холеры, вольно гулявшей по измученной земле. А этот человек возвращается в родной аул и, будто не было у него легендарных подвигов, усердно обрабатывает клочок земли, никому не обмолвившись и словом, кем он был и как прославился. Не верится!..
— Это ты участвовал в захвате Царского села? Арестовывал генерала Краснова?
— Было, — кивнул головой Мурат.
— Я же о тебе все знаю! — закричал Коков. — Большое письмо пришло из Архангельска. Сам читал его, сам запросы в районы давал… Мне бы сейчас найти этого работничка из райцентра, что ответ дал, будто Мурат Гагаев на их территории не проживает!? Ты был среди тех, кто усмирял контрреволюционное Быховское восстание, — стал вспоминать Коков, — кто освобождал отряд Финляндской Красной гвардии, обезоруживал польский легион Домбро-Мусницкого, сражался с белофиннами… Что еще я не назвал?
— Всего не упомнишь, — сказал Мурат и тряхнул оружием: — И винтовка метко бьет, и клинок острый… Готов ехать с вами. Возьмете?
— Конечно! — широко заулыбался довольный таким исходом стычки Тимур.
— Отставить! — оборвал его Коков.
Тимур недоуменно переглянулся с Солтаном: никогда не было, чтоб они отказались от добровольных помощников, наоборот, сами обращались к населению оказывать содействие в поимке бандитов. И Мурат обидчиво прищурил глаз. Коков положил ему на плечо ладонь, мягко сказал: