— Ты, ептыть, иди туда, там я сушину завалил, притащи ее.
Витя осторожно пошагал в указанном направлении. Медведи окружали его, стараясь зайти сзади, он чувствовал их затылком. Кое-как найдя сушину, подхватил ее под мышку и потащил, сучья щелкали ломаясь, медведи, вроде, разбежались от шума. Челдон уже развел огонь, который весело перебегал с сука на сук, подлизывая толстые чурбаки, грея безмятежно спящего Леху и разгоняя образы страшных медведей за спиной.
— Ага, бросай тут, ночи в июне холодные нонеча, все сгорит. Ептыть, ты чай бушь или чо, водку? Так лучше всего водка с чаем. Давай-ка черпни воды в котелок, — Валера передал Вите закопченную посудину.
Витя зашел в темную воду, черпнул, принес. Вскоре вода зашипела на стенках котелка, потом зашумела и наконец, забурлила.
— Ну вот, давай, будем, — Валера заглотнул из горла водки и с удовольствием потянул горячущий настой трав. Витя сделал то же самое. Водка обожгла горло, чай обжег язык, но все это разлилось благостью внутри, стало спокойно и радостно. Он откинулся на спину, открыл глаза, и в расширенные зрачки волной вкатилось северное небо, усыпанное звездами, без Млечного пути, который в этих широтах, да еще в июне, редко увидишь.
Наутро, проснувшись и удивившись, что так и отрубились без палатки и спальников прямо у костра, попили чай, согретый челдоном, который уже копался в моторе.
— Ох, ешкин кот, свеча посыпалась. Ну, ничо, щас мы ее, — бормотал Валера, что-то закручивая и откручивая. Потом обмотал веревкой маховик, дернул, мотор чихнул и застрекотал — сначала одиночным кашлем, потом все быстрее и быстрее. — Ну вот, ептыть, а вы сдрейфили. Сидай, поскакали!
Вишерка петляла, как пьяный заяц. Повороты следовали один за другим — казалось, им нет конца. Где-то через несколько часов такой езды неожиданно впереди из-за крутого берега показались следы человеческого бытия: ржавый трактор, остов баржи, торчащий посреди реки, который Валера с лихостью обогнул, серые полуразрушенные домики, лодки у берега.
— Чусовской, — пояснил Валера. — Оттуда уж почти все уехали, немного осталось. Кто браконьерит, кто рыбу сеткой берет, тем и живут. Человек пять точно осталось. Раньше-то тут огромный поселок был. Я по малолетству с батей сюда за продуктами ездил летом. Тут продукты были баские, не то что у нас в Вижаихе. Тогда военные еще стояли, бомбу каку-то взрывали. Но давно, я еще угланом был, батя рассказывал. Потом зона была, лес валили, а щас все сдохло.
«Бомба, — подумал Витя, вспомнив человека из Джусалы. — Зачем им бомба? Какая там бомба, как мы ее достанем? А если она рванет по дороге?»