— Не мои они, австрийцы они, а я венгр, коммунист я, — тихо пробормотал человек, именующий себя Матэ, и по-немецки отдал команду пленным. Те начали таскать мешки. Когда закончили, Лукин зашел в вагон: он выглядел пустым, мешки лежали на полу едва заметные в большом пространстве. Парамонов заглянул тоже.
— И это все?
— Больше ничего не привезли.
— Интересно, сколько здесь.
— Ну, судя по весу мешков, пудов двести-триста будет. Да вон еще ящик с червонцами пуда на четыре потянет. А чо, мало? Так не картошка же, золото…
Парамонов оглядел мешки.
— А ты, Анатолий, когда-нибудь столько золота видел?
— He-а, где мне? Я на заводе да по тюрьмам все…
— Давай мешок развяжем, посмотрим?
— Ну так давай, комиссар, я не против.
Владимир Павлович развязал один из мешков. Встряхнул — тяжел, неподъемен. Раскрыл грязноватую горловину, откинул вниз, и сверкнуло тускло желтым цветом оно, золото. Взял в руки увесистый кирпичик с гербом российским, покачал в руке.
— Это сейчас сколько стоит?
— Сейчас, комиссар, это не на деньги меряют. На хлеб, на сахар. Много.
— А если за границей? Там сколько стоит?
— Не знаю. Не был там. Но чую — дорого.
Лукин спрыгнул из вагона, держа в руке слиток. Парамонов молча стоял рядом.
— А где опись?
— Нет никакой описи. Вот мешки посчитали, да и все. Сто пятнадцать мешков и один ящик. Так и записал я в бумагу.
— И никто не знает, сколько тут пудов? Надо перевешать, Белобородову послать.
— Так не на чем вешать. И некогда, надо ехать. Вот записка для Александра Григорьевича: мол, сто пятнадцать мешков слитков и самородков, один ящик червонцев. Нарочного пошлю. А больше нечего сообщать. Сейчас поезд с ассигнациями отправим, потом сами поедем.
— А ведь никто не знает точно, сколько тут пудов золота, — задумчиво повторил молодой комиссар Владимир Павлович Лукин. Черный боевик — воевода Парамонов — внимательно и понимающе посмотрел на него и ушел расставлять пулеметы.
* * *
Помаявшись в Соликамске, наколов дров матери и не найдя работы нигде, кроме шахт, к чему он был не привычен, Василий Андреевич уехал в Пермь. Уж там-то работа найдется. О Вареньке пока думать забыл — так проблемы выживания закрутили. В Перми с вокзала пошел к Желтикову на Разгуляй. Тот оказался дома, обнялись, хлопали друг друга по плечам, выпили водки, закусили солеными груздями. Бывший хулиган Желтиков был у новой власти важной персоной, потому что помогал эту власть утверждать. На просьбу Василия Андреевича устроить куда-нибудь ответил:
— Значит, офицер? Контра, конечно, но… Грамотный? Считать умеешь?
Василий улыбнулся, кивнул.