– Шутишь?
– Нет, он был в светской одежде, и он даже неплохо танцует, по-моему. Я потом не могла на него смотреть, как раньше, а мама шкуру с меня спустила, когда узнала.
– Бедная детка. Не дают побыть плохой.
– Да и не с кем к тому же.
Между ними снова почувствовалось напряжение. Рокки заскулил, словно уловил это затаенное чувство, и поднял голову. Тот поцелуй маячил перед ними, как проститутка на приеме у королевы. Смотрит прямо в лицо, и не спрячешься никуда.
Внезапно все волнения этой ночи разом дали себя знать. Смертельная усталость сковала тело, веки защипало от слез. Вот глупость. Нужно скорее уходить, пока ее план не провалился и Макс не увидел, что она всего-навсего большой ребенок.
Карина поднялась на ноги и закуталась в халат. Голос звучал хрипло, она старалась не смотреть Максу в глаза.
– Пойду спать. Устала до смерти. В какой спальне мне лечь?
– Наверху. Первая слева.
– Спасибо.
Она прошла мимо него, затаив дыхание, но он не сделал попытки ее остановить. Только когда она уже шагнула на первую ступеньку, до ее ушей, лаская их, долетели слова:
– Карина, они все просто засранцы. Ты всегда была красавицей.
Она закусила губу. Вцепилась рукой в перила. И ничего не ответила.
* * *
Карина разглядывала натянутый перед ней холст и боролась с желанием запустить чем-нибудь в ближайшую стену.
Полная неудовлетворенность как в физическом плане, так и в творческом.
Она покусывала нижнюю губу. Годы ушли у нее на то, чтобы научиться справляться со своей чувствительностью. От детских капризов до слез ручьем – она всегда переживала все острее, чем другие. Теперь она гордилась своей выдержкой и умением ладить с людьми, не прибегая к силовым методам и не разыгрывая драм. К сожалению, часть утраченных эмоций ушла и из ее живописи, и теперь приходилось заново налаживать контакт со своим творческим «я».
Бормоча себе под нос, Карина открыла окна, чтобы впустить немного свежего воздуха, и сделала погромче музыку – Ашера. Резкий сексуальный ритм побуждал искать в творчестве какие-то новые пути, но она не знала точно, какие именно. По крайней мере, пока. Обычные портреты ей надоели, а к пейзажам она никогда не питала интереса.
Карина позволила мыслям течь куда заблагорассудится и стала покрывать белое пространство ослепительно-яркой краской. Любопытно, даже в таком неудовлетворенном состоянии, как сейчас, это приносило ей наслаждение, какого она никогда не испытывала в офисе. Она так долго старалась ради одной-единственной цели: поразить родных своими деловыми навыками, проявить себя, в конце концов, занять свое место в компании. То, что она была на «ты» с бухгалтерским учетом, только облегчало путь наверх, и хотя люди в «Милой Мэгги» ей нравились, как нравилось и многое в деловом мире, по большей части все это казалось ей пресным.