Надо бежать, пока не поздно. Он уже многое знал; его научили читать карту, прятаться в кустах, осторожно ступать, неслышно ползать. Возле советской границы, когда он пытался бежать, его ранили и запрятали в один из лагерей.
Он был каторжником — мостил дороги, долбил киркой неподатливый грунт, рыл оросительные канавы и готовил план нового побега. Невозможно вспомнить, сколько времени — два, три, четыре года — он находился в каком-то полузабытьи, механически раскалывал камни, возил тачки, зимой гнил на мокрой соломе, летом сушил его испепеляющий зной. И только мечта о Родине, упорная и жгучая, поддерживала в нем силы.
И вот он опять бежал. Алексей рассказывал, а Надя чувствовала, как он вновь почти физически переживает те страшные дни. Рассказал о том, как украл акваланг. Раньше учили переходить реку, но он не знал, что на дне той реки, которую ему нужно перейти, были колючие заграждения. Потерял очень много крови, но все-таки вылез на остров, а ночью опять пошел под водой. Больше он ничего не помнил. Днем Алексея нашли советские пограничники.
Возле «мертвого сада» было всегда пусто, здесь никто не ходил. Но этим вечером, накануне самых ответственных испытаний, именно здесь, а не около стройкомбайна можно было увидеть начальника строительства. Что привело его сюда? Беспокойство за сына? Александру Петровичу не очень нравилось, что Алешка проводит почти все вечера с Надей Колокольчиковой. Девица она избалованная, ветреная. Даже с Литовцевым разговаривает кокетливо, щуря глазки. Поиграет мальчишкой, посмеется, а он будет мучиться. Натура у Алешки цельная. Опасения серьезные, но Александр Петрович не считал себя вправе вмешиваться в сердечные дела сына. Это неудобно, бестактно.
Совсем иная тревога привела начальника строительства к «мертвому саду». Провод, найденный Багрецовым возле лопнувшего патрубка, все еще не давал Васильеву покоя, хотя давно уже было выяснено, что к этому саду слишком далеко тянуть электролинию, и вряд ли кто-нибудь на это мог решиться. Сегодня у Васильева промелькнула пока еще туманная, но достаточно обоснованная мысль, что провод можно было раскалить от аккумулятора, и Васильев решил пройти на это место в надежде хоть чем-то подкрепить свою догадку.
Как шмель, жужжал фонарик, рука устала нажимать на его рычаг. Луч света вырывал из темноты либо застывшую в стекловидной массе траву, комки грязи, путаницу следов на тропинке, либо скользил по песчаной сухой почве, где среди разных отпечатков невозможно было найти квадратное углубление или что-нибудь похожее на то, что здесь стоял аккумулятор. Да и вряд ли здесь мог быть злой умысел! Приехал представитель завода, где производились пластмассовые патрубки, взял осколки, привез десятки новых патрубков для строительства поселка и уехал обратно. Ответа о результатах исследований пока нет.