- Откуда едете?
- Из Москвы.
- И куда?
- В Могилев, - не моргнув глазом, сказал прибалт. 'Почему в Могилев?' - мельком подумал Андрей. А вообще, хорошее название. В тему...
Тусклый мир уже подмигивал ему сквозь синие сумерки.
'Не спеши', - приказал сам себе Андрей.
- Видите вот его? - мент кивнул на загорелого мужика в простецкой рубашке с короткими рукавами. - Сейчас подходим к нему по очереди и делаем, что он скажет. Остальные стоят спокойно. Давай, ты первый.
Михалыч пожал плечами и приблизился к загорелому. Тот достал из кармана спичечный коробок. Зажег спичку, поднял ее на уровень глаз и потребовал:
- Смотри на огонь.
Пламя слегка дрожало. Текли секунды, ничего не происходило. Наконец, огонек погас. Гаишник быстро переглянулся с коллегами.
- Следующий.
Процедура повторилась с Юргисом, потом с Ромой.
- Теперь ты.
Андрей почувствовал интерес. Он подошел поближе, и оранжевый бутон расцвел перед ним. Сразу возникла мысль, что примерно так же горят глаза у мурены, и Андрей невольно поморщился. И, словно чувствуя его недовольство, пламя изменило оттенок. Оно стало синеватым, потом сиреневым и, наконец, гранатово-красным. У мужика, что стоял напротив, глаза полезли на лоб. Андрей усмехнулся, и спичка вспыхнула ярче, как бенгальский огонь. Мужик испуганно матюгнулся, уронил ее и подул на пальцы.
- Ах, вот даже как, - гаишник снял фуражку и вытер лоб. - Вот, значит, почему сигналка сработала... Ладно, парни, вопросов нету. Извините за задержку, сами понимаете - служба.
- И что это за пионерские опыты? - начал было Рома, но под взглядом Михалыча замолчал и полез в машину. Андрей и Юргис тоже вернулись на свое место.
Пару минут они наблюдали, как старший беседует о чем-то с гаишником. Наконец, махнув рукой на прощание, Михалыч сел впереди. Прежде чем дверь захлопнулась, мент сказал ему:
- Короче, ты понял - живой огонь. Давай, счастливо!
- Поехали, - сказал Михалыч прибалту.
Машина тронулась. Лысый оглянулся на ментов и спросил:
- Что он тебе втирал?
- Погоди, Рома. Подумать надо.
Сумерки становились все гуще, и фары встречных машин выстраивались в цепочку, которая тянулась за горизонт. Полоса заката в той стороне сменила цвет на мясисто-розовый и продолжала темнеть, словно кусок говядины, который заветрелся на прилавке. Пологая возвышенность, поросшая лесом, тянулась слева, как будто там устроилось на ночлег косматое, но мирное чудище. Справа деревья то подбирались прямо к дороге, то отступали дальше; потом между ними открылось поле, за которым мерцали далекие огоньки. Небо, если не считать полоски над горизонтом, было джинсово-синим, и на нем загорались первые звезды.