Андрей вздрогнул, быстро посмотрел на левую руку, и сердце пропустило удар. 'Татуировка' была на месте - тускло-серебряное плетение, внутри которого иногда мерцали цветные искры. Твою ж мать! Значит, все-таки не приснилось...
Он попытался вспомнить, чем закончилась ночь. Всплывали разрозненные фрагменты, словно вырезанные из фильма. Черно-белые кадры, подсвеченные вспышками молний. Перекошенные лица, резкие тени. Криков не слышно - все заглушает гром. Островский каменно улыбается над площадкой. Рядом кого-то тошнит на клумбу. Андрей ощущает жгучую боль в предплечье, а в груди возникает горячий ком. Дышать становится трудно. Андрей еще подумал тогда, что алкоголем их накачали намеренно, в качестве своеобразной анестезии...
Ливень, сплошная стена воды и отблески на мокром асфальте. Выпускников ведут со двора, поддерживая и подталкивая в правильном направлении. Андрей уже почти ничего не соображает, но все же успевает заметить, что взрослые тоже имеют 'татуировки'. Цвета у всех разные. Но размышлять об этом - сил уже не осталось. Спасибо, что до дому добрался...
Сейчас, вроде, ничего не болело - осталось только похмелье. Стараясь не делать резких движений, Андрей спустил босые ноги на пол. Переждав головокружение, кое-как добрался до кухни. Вытащил из холодильника бутылку нарзана и, захлебываясь, выдул почти две трети. В носу защипало, из глаз едва не брызнули слезы, но голова слегка прояснилась. Андрей присел и оперся потной спиной о стену (в этом месте на обоях за много лет образовалось пятно). Он устало перевел дух и посмотрел на левую руку. Предплечье продолжало мерцать.
Так, подумал он, и кто бы мне объяснил, что это за хреновина?
Под его взглядом искры замелькали быстрее. Он ощутил покалывание, а волоски на коже встопорщились, как будто Андрея слегка долбануло током. Узор гипнотизировал, как волшебный калейдоскоп. Разум лихорадочно подыскивал образы. Сейчас Андрею казалось, что перед его глазами мечется стая разноцветных рыбешек. Их много, очень много, целое облако - а где-то на заднем плане проступают очертания затонувшего корабля с толстыми высокими мачтами. Или, может быть, это башни древнего города, который погрузился на дно морское.
И едва Андрей подумал об этом, восприятие слегка изменилось.
Теперь было ощущение, что он стоит на городской площади в окружении небоскребов, а с неба сыплется конфетти - как бывает на Таймс-Сквер в разгар новогодней ночи. Чешуйки переливаются всеми цветами радуги, поток невероятно густой, словно мэрия решила за полминуты истратить двадцатилетний запас. Сквозь конфетти просвечивает экран, на котором идет обратный отсчет. До нового года остаются секунды. Огромные цифры зажигаются, сменяя друг друга. Пять, четыре, три, два, один... В самый последний миг Андрей почти понимает, зачем он здесь оказался, и хочет заорать во весь голос, чтобы остановить отсчет, но времени больше нет. Ноль! Горящий овал появляется на табло; он сразу обретает объем, превращаясь в зияющую воронку, и Андрей летит в бездонную черноту...