- Серьезно, Дэн, - сказал Пашка, - давай, колись уже. Чем у вас все закончилось, что вы потом неделю пришибленные ходили?
В этот момент по дороге, что проходила метрах в сорока от беседки, скользнула одинокая легковушка, и яркий свет фар прорвался сквозь густое плетенье веток. Лицо Дэна, выступившее из мрака, показалось Андрею совершенно чужим, словно его приятель разом состарился лет на двадцать. Но это наваждение длилось всего секунду, и Дэн уже снова лыбился во весь рот.
- Не дрейфь, Пельмень, завтра все сам увидишь, - обнадежил он Пашку. - Мало не покажется, не волнуйся. А рассказывать - только впечатление портить.
Дэн неторопливо вылез из-за стола, подмигнул Таньке и сделал вид, что собирается отвесить подзатыльник Пельменю. Тот, в свою очередь, сделал вид, что поверил, пригнулся и закрылся руками. Дэн одобрительно хохотнул и, небрежно бросив: 'Пока, салаги', зашагал через двор к подъезду.
- Ой, я вам так завидую, правда, - вздохнула полная некрасивая Машка. - Вы завтра все секреты узнаете, а мне до выпускного два года ждать. Я же от нетерпения лопну.
'Ты, главное, от пирожных не лопни', - подумал Андрей с неожиданным раздражением, а Танька, наморщив носик, произнесла:
- Да ладно тебе, какие еще секреты? Это он так выпендривается. А сам в прошлом году нажрался, небось, до свинского состояния, и ливень по барабану. А у меня платье знаете, сколько стоит?..
Чувствуя, что разговор заходит на второй круг, Андрей тихонько поднялся и выбрался из беседки. Он еще успел услышать, как Машка продолжает канючить: 'Ну, вы ведь мне все расскажете, правда, Танечка?' А Танька отвечает ей честным голосом: 'Конечно, Машуня, вот я тебе лично и расскажу'. А потом голоса растворились в шуршание листьев.
Почти все окна в доме давно погасли, и бетонные корпуса безмолвно чернели, нависая над опустевшим двором. В доме было девять этажей плюс чердак, а пятиэтажка, за которую закатилась луна, стояла немного дальше. Помятая 'шестерка' приткнулась у подъезда, где жил Андрей, а рядом на асфальте блестела пивная банка. В зарослях травы у трансформаторной будки однообразно стрекотали цикады. Это звук волновал, как телефонный звонок, пришедший из неведомых далей: снимешь трубку - и тебя позовут в дорогу, в конце которой все желанья непременно исполнятся. И от этого ожидания чуда у Андрея на миг перехватило дыхание, и он запрокинул голову, жадно глотая остывающий воздух. Над крышами сияло созвездие Ориона, и ковш Большой Медведицы склонился над горизонтом.
И только теперь Андрей окончательно осознал, что сегодня - последний вечер привычной жизни. Что бы там ни случилось на выпускном, ничего уже не будет как прежде. Школа закончилась, товарищ Сорокин, и надо что-то решать.