Ничего не удалось бы доказать в суде. Объяснить можно даже отсутствие барона на снимке молодого Дорна. Он может сказать, что в это мгновение отошел в сторону.
Джованни? Его обманул, выдоил и запугал отвратительный Суит. Он жаждал и жаждет отомстить Суиту, живому или мертвому, и он уцепился за случай состряпать свой вздор о волнении и подозрительном поведении Суита. Единственное ценное из его показаний то, что Суит взбирался на ограждение колодца на среднем уровне. Очевидно, так оно и было.
И каков результат? Римская полиция представит материалы, в которых все наличные свидетельства будут указывать на Суита. Я ничего от них не утаивал. Они компетентные люди, и эта работа — их работа. Я добыл информацию, за которой был командирован, и завтра буду беседовать с человеком из Интерпола. Мейлера и Суита разыскивала наша полиция, и, если бы они были живы, я бы добился их выдачи и привез их в Англию.
Я всегда буду думать о бароне как об античном персонаже, который в приступе античного гнева поражает врага, как молния. Его супруга и его супружество оказались под угрозой, и это его ответ. Будучи в Риме, он повел себя, как древние римляне. Боюсь, он ничуть не раскаивается в этом, и боюсь, что я сам тоже. Посольство предложило переслать мой отчет дипломатической почтой. К ней я прибавлю это письмо. Итак, моя дорогая…»
2
— Теперь, когда все кончено, что вы собираетесь делать? — спросил Барнаби Грант у Софи Джейсон. — Подхватите путеводитель и радостно пуститесь в дорогу?
— В дорогу — думаю, да.
— Во Флоренцию?
— Сначала в Перуджу.
— А если появятся гости, вы будете их принимать в Перудже?
— Я не собираюсь там жить затворницей.
— Дело в том, Софи, что я заказал номер в «Розетте» со следующего понедельника.
— Неужели? Когда же?
— Ну… После того, как мы потанцевали в Риме.
— Будет великолепно снова увидеть вас в Перудже, — сказала Софи.
— Значит, вы не возражаете?
— Нет. Жду не дождусь.
— Что вы так радуетесь? Не можете бросить на меня косой испытующий взгляд? Не можете, как Джульетта, отшатнуться и сказать «да»?
Она расхохоталась.
— Софи, кажется, я люблю вас.
— Барнаби! Не говорите об этом, пока не уверитесь.
— Послушайте, не правда ли Рим — прелесть? — сказал он. — Колокола звонят, ласточки носятся тучами, святые глядят на нас сверху, а фонтаны играют.
— А на Вилле Джулия этруски улыбаются.
— А в парках благоухает жасмин. Рим — прелесть, правда?
— Прелесть! — согласилась она. — Но все равно, в нем случаются странные дела.
— Как всегда, — сказал Барнаби.