Кстати, само собой исчезло общественное обвинение. То есть общественный обвинитель был изначально введен в процесс и сидел на всех заседаниях. Но, почувствовав, куда ветер дует, предпочитал сидеть молча.
– Таким образом, – подвел итог допроса свидетелей Багров, – участие моего подзащитного в планировании и подготовке преступления фактически исключено. В силу его личностных качеств это не может всерьез обсуждаться.
Никто не стал протестовать против очевидного.
Тем временем подошел обеденный перерыв.
В столовку пошли с Денисовым. Там опять вкусно ели, разговаривая ни о чем.
– В Москву хочется, – вдруг сказал Багров.
– А мне – в Архангельск, – вырвалось у Марата Сергеевича.
– А впереди еще – о-го-го! – вздохнул Олег Всеволодович.
– Это вы о чем? – осторожно спросил судья.
Тема общения судьи с адвокатом – в любом случае деликатная. Но не противозаконная, если не нарушаются писаные нормы. Компромисс же во все века был лучшим решением проблем.
– Васька точно ни в чем не виноват, – сказал Багров. – Дурачок оказался не в то время не в том месте. Вот и вся его вина.
Судья промолчал, что, впрочем, с высокой степенью вероятности можно было считать согласием.
– Я вообще-то хочу об экспертизе ходатайствовать.
– Какой? – как бы между делом поинтересовался Денисов.
– Ваське ж восемнадцать исполнилось за две недели до убийства, – пояснил защитник. – Он, конечно, вменяем, экспертное заключение озвучено. Но его возраст с точки зрения интеллектуального развития дай бог если на десять лет тянет. Такие экспертизы тоже существуют.
Денисов и сам прекрасно знал, что такие экспертизы существуют. И длятся долго. Отказать в ходатайстве – глупо и опасно, вопрос довольно очевидный. Согласиться – значит обречь себя на ожидание результатов. А федеральный судья тоже человек. Ему тоже чертовски хочется домой, к жене и детям. И чтоб сортир был, пардон, пусть не трехочковый, но без ржавых пованивающих унитазов. И не в общем коридоре.
Багров давно уже понял, что имеет дело с нормальным, уважающим закон юристом. Он не собирался использовать в «игре» с ним ничего противозаконного. Однако все остальное годилось. Даже ржавые унитазы.
– Чего вы хотите? – вдруг в лоб спросил Денисов.
– Ваське – свободу. Он невиновен ни в чем, кроме своей врожденной умственной ограниченности. Да и в той не его вина, – сразу ответил Багров.
– А для Куницына? – задал главный вопрос судья.
– Хотелось бы по сто седьмой пройти. Убитый полжизни над ним издевался.
– Нет, – сказал Денисов. – Майор, конечно, не ангел. Но и не самоубийца.
– Мы сегодня с Олей как раз обсудим эту тему, – улыбнулся Багров. – Но если нет, то что взамен?