Глава 33. «Боцман и кит-грёза»
– «Вахта! Где вахтенный у трапа?! Опять у боцмана в каптёрке торчит безвылазно – чаи гоняет!» На крыле капитанского мостика подавал голос вышедший из рулевой рубки вахтенный второй штурман Алексей Иваныч. Я, чувствуя свою вину, несколько суетливо, чем следовало бы, поспешил к трапу, на ходу облачаясь в просторную телогрейку с красной повязкой вахтенного на рукаве и поправляя съезжающую на глаза черную шапку-ушанку, завязанную на макушке позорным бабьим узлом. – «Ты где шляешься, матрос?!» – с явным раздражением вопросил вахтенный штурман. – «У тебя по трапу на борт принцесса поднимается, а ты её не встречаешь. Возьми швабру и гони её на хрен, в пятак тебя распротак!!!»
Услышав эту неожиданно-шокирующую новость из гневных уст Алексей Иваныча, я почувствовал близость обморока и юношеского инфаркта одновременно. В моей голове пронёсся смерч панических мыслей и совершенно безумных предположений. Поскольку в моём подсознании существовал образ только одной-единственной принцессы – моей неповторимой Ленни Норвежской, то услышав о восхождении по нашему трапу некой принцессы, я практически впал в ступор, будто поражённый ударом электрического ската-хвостокола. В моей паганельской голове пронеслась череда странных предположений: «Ленни здесь на Медвежьем?! Как?! Почему?! И уже поднимается по трапу к нам на борт?! А этот наш второй штурман Алексей Иваныч, он что сумасшедший антимонархист особо ненавидящий юных скандинавских принцесс?! До такой степени, что приказывает гнать их с трапа палубной шваброй?! Ужас то какой!!!»
Я с трепетом душевным заставил себя взглянуть за борт на круто задранный трап, едва касающийся каменного причала Медвежьего крыла. На середине трапа прижималось к деревянным перекладинам нечто, напоминающее кошмарное создание из фильмов-ужасов про оборотней. Узрев мою бледную физиономию, существо похожее на небольшого горбатого медведя со злобными чёрными глазками и маленькими ушками, покрытое буро-белёсой длинной шерстью, открыло красную пасть, полную острых бледно-жёлтых зубов и угрожающе на меня зашипело. У меня перехватило дыхание и я издал ответное шипение, смахивающее на хрип удавленника: «Ма – а -ах – ма!!!» Меня грубо отпихнули в сторону. Алексей Иваныч красный и злой, матерясь размахивал лохматой шваброй, пытаясь напугать существо на трапе. Это порождение туманного, промозглого времени суток, когда в более южных широтах должна быть тёмная ночь, ощерилось ещё раз и недовольно рявкнув, спрыгнуло с трапа. Помахивая коротким, но пушистым пучком шерсти (видимо исполняющим обязанности хвоста) оно ретировалось в большую щель дальней скалы.