Если при подъёме на волну мне пришлось какое-то время почти вертикально висеть на ставшим родным баковом кнехте, то при падении вместе с судном в пучину вод, я вцепился в железные столбики мёртвой хваткой, вызванной мощным импульсом самосохранения. Момент погружения в морскую купель, как правило(из личного опыта) запоминается плохо. Помню мириады воздушных пузырьков и выпученные,(наверное от неожиданности моего явления) круглые глаза какой-то рыбёхи, которая с перепугу мазнула меня по физиономии неприятно шершавым хвостом. Когда «Жуковск» с божьей помощью вернулся на ровный киль, мне оставалось только обтекать и понемногу приходить в себя. Для того, чтобы разжать руки и расстаться с любимым кнехтом, пришлось произвести над собой значительное волевое усилие. Зубы мои ещё долго выбивали нервную барабанную дробь и только лишь троекратно чихнув, я понемногу пришёл в себя.
Это боевое происшествие не прошло даром для судна и экипажа. Было множество ушибов, вывихов и кажется даже парочка переломов. Ходовая рубка, каким то образом лишилась почти всех передних иллюминаторов и траулер теперь напоминал человека, который разнимая драку на чужой свадьбе, сам изрядно схлопотал по фасаду. Я спустился в кубрик переодеться и поднявшись обратно на палубу увидел, что мы подошли к той самой роковой скале. Уменьшив ход судна до самого малого, капитан приказал опустить с левого борта штормтрап и принять на борт, по его выражению:«Нашу героическую усатую персону». Мокрый до нитки боцман без лишней помпы поднялся на борт с зачехлённым пулемётом за спиной. «Жуковск», тем временем, уже почти ничего не опасаясь устремился на выход из злополучной шхеры. Всё видимое пространство воды серебрилось тушками всплывшей кверху брюхом, глушёной взрывами рыбой. Баркас «Эидис» под командованием другой «героической персоны» Верманда Варда дрейфовал на горизонте, поджидая нас.
Я был вызван на продуваемый всеми морскими сквозняками мостик, в качестве рулевого и приступил к штурвалу с ощущением того, что все опасности позади и наконец можно вздохнуть с облегчением. «Ан нет, врёшь!» – выдохнула холодным порывом воздуха через голый проём иллюминатора наша лихая судьба. Знакомые пронзительные велосипедные звонки, резко ударив по нервам, наполнили ходовую рубку. Капитан с вахтенным вторым помощником подскочили к включённому эхолоту-поисковику. Агрегат изначально сконструированный и предназначенный для обнаружения субмарин исправно исполнял свои обязанности. «Бронислав Устиныч, поднимись пожалуйста с инструментом на мостик» – как то устало и по домашнему неофициально попросил Владлен Георгиевич по громкой связи. Через пару минут в рубку поднялся боцман, неся словно младенца на руках, завёрнутый в парусину пулемёт.