Как, о, как ответить?
Ее так и подмывало объявить, что Болван — это он и есть, и они сидят рядом. И броситься в его объятия!
Но она ничего подобного не сделала, поскольку не была уверена, как он это воспримет. Страстно ее поцелует? Или поспешно отнимет руку и остановит экипаж?
Она по-прежнему оставалась Аннабел, которая просто «проходит мимо». Хотя последнее время медленно, мучительно, но становилась храброй и дерзкой Новой Аннабел.
Она также не сказала ему, что имеет успех у Болвана, поскольку мечтала, что этот момент будет немного другим. Она еще не оставила надежды и мечты, в которых он признавался ей в любви.
— Я продвигаюсь вперед, — призналась она, но тут же выдала неприятную правду: — Но не слишком. Вы сказали, что колонка очень популярна, и хотелось бы продолжать в том же духе.
— Сейчас это спасение для «Уикли». Все заняты скандалом в «Лондон таймс», но это лишь вопрос времени, прежде чем начнется расследование журналистских методов в «Уикли», — спокойно объяснил он.
— И тогда мы обречены, — трагически объявила Аннабел.
— Нет, если это хоть в малейшей степени зависит от меня, — покачал головой Найтли. Голос был спокойным, но намерения — самыми решительными. О, если бы Найтли любил ее так же сильно, как свою газету!
Спокойно, но постоянно и верно, с неотступной, ежедневной преданностью. О… знать, что твой любимый будет бороться не на жизнь, а на смерть, чтобы защитить тебя!
Ради газеты Найтли не раз дрался на дуэли.
— Вы любите газету больше всего на свете, — высказалась Аннабел вслух.
— Она моя.
Честно. Просто. Факт. Но в этих двух словах был мир эмоций. «Она моя».
Найтли мог быть отчужденным или бесчувственным, но мог и произнести эти два слова. «Она моя». Но если он так сильно любит газету, значит, способен безгранично любить женщину. И больше всего на свете Аннабел хотела быть этой женщиной.
— Мужчина. Газета. История любви: роман в трех частях, — мечтательно протянула Аннабел, и Найтли рассмеялся, что придало ей уверенности продолжать: — Какова ваша история? Как вы влюбились в «Уикли»?
— Тогда это была второразрядная газета, вчерашние, плохо поданные и отредактированные новости. И она продавалась. Владелец женился на богатой женщине и хотел уйти на покой. Я пожелал купить, и у меня были для этого средства.
— То есть вы начали с самого верха, — заметила она.
— Собственно говоря, я был одним из авторов, — признался Найтли, к ее удивлению. — До того я работал за печатным станком, а еще до того — разносил газеты по домам аристократов.
Аннабел улыбнулась, представив юного Найтли, стоявшего перед мейфэрским особняком со стопкой «Лондон уикли» в руках. Предвидел ли он или мечтал, что в один прекрасный день будет жить в таком прекрасном доме?