Мне начало казаться, что это не слишком хорошая идея устроить панихиду. Что мы пытаемся тут сделать?
Я почувствовал, что внутри меня поднимается протест. Это пустая трата времени. Малыши расстроятся или вообще не поймут, что к чему. Это была явная глупость, и зачем только Джози все это затеяла? Кто она такая, чтобы подвергать нас всех столь тяжелому испытанию, чтобы заставлять нас думать о мертвых детях и разбивать нам сердца?
Что она о себе возомнила?
Джози прижала фотографию к груди и начала петь:
Покойтесь с миром, покойтесь с миром.
Пусть любовь окружает вас, когда вы идете
Своим путем.
Это была очень простая песенка. И после того как она пропела ее еще пару раз, остальные дети начали подпевать, кто как мог.
Сахалия снова взялась за гитару и стала наигрывать мелодию.
Мне не хотелось петь эту дурацкую песню.
Мне было так жалко этого ребенка.
— Пойте все, — скомандовала Джози.
Я уставился на нее.
— Пой, Дин, — настаивала она.
Я не мог.
— Пой.
Алекс, сидевший слева, положил руку мне на плечо.
Я так рад, что он со мной. Так счастлив быть рядом с братом. Мне было стыдно, что у меня есть семья, когда у большинства других ее больше не было.
Это было так много для меня одного.
Я снова опустил взгляд на фотографию и, прищурив глаза, стал в нее всматриваться, пока этот ребенок не стал единственным, что я видел.
И, я открыл рот и начал шепотом петь ему: «Покойся с миром».
Я не думал сейчас обо всех детях. Обо всех людях. Обо всех, кого мы потеряли. Я просто пел этому кудрявому малышу, прося для него мира и покоя.
Я мог петь этому малышу, который наверняка отправился в рай. Только ему.
Наконец Джози сказала:
— Аминь.
И я понял, что больше не пою.
Мое лицо было в слезах. Они промочили воротничок рубашки и даже залили уши, чего раньше со мной никогда не случалось.
— Достаточно, — проговорила Джози. — Церемония окончена.
— Погодите, — сказал Батист. — Можно я прочитаю молитву?
— Конечно, — ответила Джози.
Батист встал и начал молиться вслух.
— Господи! Сущий на небесах! Да святится имя твое, да придет царствие твое, да будет воля твоя на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо твое есть царство и сила и слава вовеки! Аминь.
— Аминь, — хором повторили мы.
Я не понимал, что означают слова «сущий на небесах», я не знал, что такое «прости долги», я всегда посмеивался над всем этим. Но сейчас, когда Батист решил помолиться за нас, мне было приятно. Взгляд его светился, лицо стало смиренным и счастливым. Он дал нам то, в чем мы так нуждались.