Мои эстрадости (Каневский) - страница 111

Чтоб никогда им болтать не пришлось

Про тех парней четверых,

Которые были прошиты насквозь

Из-за убитых двоих,

Которые пали на мостовой,

Чтобы никто не знал,

О том, что они убили того,

Который громилу сразил наповал.

Двадцать машин поспешили в гараж,

Въехали на серпантин,

Но сорок восемь сапёров в горах

Поставили двадцать мин.

Им оставалось лишь только нажать —

Ахнул тяжёлый заряд,

Чтоб было шофёрам легче молчать

Про восемь убитых ребят,

Которым тоже болтать не пришлось

Про тех парней четверых,

Которые были прошиты насквозь

Из-за убитых двоих,

Которые пали на мостовой,

Чтобы никто не знал

О том, что они убрали того,

Который громилу сразил наповал.

Каждый сапёр, подождав до конца,

Начал искать своих,

Но сто четыре здоровых юнца

Сбросили в озеро их,

Которым шофёров пришлось подорвать

Двадцатерых подряд,

Чтоб было шофёрам легче молчать

Про восемь сбитых ребят,

Которым тоже болтать не пришлось

Про тех парней четверых,

Которые были прошиты насквозь

Из-за убитых двоих,

Которые пали на мостовой,

Чтобы никто не знал

О том, что они убрали того,

Который громилу сразил наповал.

Я перепуганный в кресле дрожал,

Выл, как затравленный зверь.

В пятки давно опустилась душа,

А на экране теперь

Тысяча двести бандитов лихих

Начали дико орать,

Стреляя из пушек в тех сто четверых,

Которые были в горах

И всех сорок восемь сапёров подряд

Столкнули с крутых вершин,

Чтоб не взболтнули они невпопад

Про взрыв двадцати машин,

Владельцам которых пришлось замолчать,

Поскольку на дне лежат,

Чтоб не могли никому рассказать

Про восемь сбитых ребят,

Которым тоже болтать не пришлось

Про тех парней четверых,

Которые были прошиты насквозь

Из-за убитых двоих,

Которые пали на мостовой,

Чтобы никто не знал

О том, что они убили того,

Который громилу сразил наповал…

Лучше б он сразу в меня попал —

Я б этих всех ужасов не видал!

Мы сидели с тобой у заснувшей реки,

Пели нам мотыльки и цвели васильки…

И с безумным рыданьем к тебе я припал,

Но тебе я тогда ничего не сказал.

Забурлила река, загремела гроза,

Повалились деревья, согнулась лоза.

Ты стояла в слезах, я тебя облобзал,

Но тебе и тогда ничего не сказал,

Пролетели года над уснувшей рекой,

Ты давно умерла, я покончил с собой.

Хоть в могиле с тобою я рядом лежал,

Но тебе все равно ничего не сказал.

На жёстких нарах я сижу,

На стены голые гляжу,

С утра до вечера мозги себе ломаю:

Чего любовь твоя прошла?

Чего ты от меня ушла?

Ну, хоть зарежь меня, никак не понимаю.

Я вел себя, как жентельмент,

Но иногда бывал момент,

Шо не сдержу себя и выражуся матом.