М.Ткачук».
Письмо третье
В редакцию журнала «Человек и закон»:
«Уважаемый господин редактор!
Прошу через ваш журнал передать мою сердечную благодарность всем организациям, товарищам и друзьям, поздравившим меня с благополучным окончанием судебного процесса над редакцией газеты «Доброе утро», отказавшейся выплатить мне гонорар за опубликованную в их газете сердечную благодарность всем организациям, товарищам и друзьям, поздравившим меня с пятидесятилетием.
М.Ткачук».
Письмо четвертое
В редакцию журнала «Человек и закон»:
«Уважаемый господин редактор!
Прошу выплатить мне гонорар за опубликованную в вашем журнале сердечную благодарность всем организациям, товарищам и друзьям, поздравившим меня с благополучным окончанием судебного процесса над редакцией газеты «Доброе утро», отказавшейся выплатить мне гонорар за опубликованную в их газете сердечную благодарность всем организациям, товарищам и друзьям, поздравившим меня с пятидесятилетием.
М.Ткачук».
(Продолжение следует). Сиамские близнецы Мини-пьесы
На сцене – двое в одной общей куртке на замке-молнии.
Первый. Мы даже не похожи. Я – смуглый, кудрявый, черноволосый, у меня нос с горбинкой, а он – курносый и белобрысый…
Второй. Отойди! От тебя чесноком пахнет!
Первый. А как я отойду? Только вместе с ним, этим хамом и лгуном – я ведь чеснока просто так не ем, только в котлетах, которые он же у меня и отбирает. А уж насчёт «пахнет», то это я должен волком выть: от него так перегаром несёт, что комары к нему только в противогазах подлетают.
Второй (с насмешкой). А ты ещё духов накупи и дезодорантов!
Первый. Да, я ими обливаюсь. До тех пор, пока он у меня их не выхватит и не выпьет.
Второй. Французские не покупай – в них градусов меньше.
Первый. Он же алкаш, ханыга, с утра уже пьян. А я спиртное даже видеть не могу…
Второй. У него печень слабая. Я выпиваю – а его тошнит (хохочет).
Первый. Я бы его отлупил, но боюсь: его рука – правая, сильнее моей левой. И вообще, он более спортивен, чем я.
Второй. Гири выжимаю, гантели. Когда делаю приседания, он сопротивляется, книжку дочитать хочет. А я наваливаюсь и прижму, мне хорошо: дополнительная нагрузка.
Первый. Зато, когда на турнике подтягивается, я злорадствую: ему приходится и меня тащить.
Второй. И вера у нас тоже разная.
Первый. Вера – это условность: ни он, ни я в храмы не ходим, нас не приучили.
Второй. Я его в церковь не пущу.
Первый. А его в синагогу трактором не затащишь. Он о своей вере вспоминает только для того, чтобы меня нехристем обозвать. Хотя, когда его крестили, и меня в купель плюхнули, так что неизвестно, кто из нас больший нехристь.