Глава 19
Маддеус Бринк – Национальное развлечение – Обещание
Вся жизнь Самарлы вращалась вокруг крови.
Народ на стадионе орал, и у Ашуа заложило уши. Самми и даки вскакивали на скамьи, чтобы получше рассмотреть, что происходило внизу. Возле самого края арены «джаггернаут» перехватил противостоящего ему «оборванца». Толпа загораживала Ашуа обзор, но, судя по взволнованным комментариям соседей, «оборванец» либо погиб, либо был серьезно ранен.
Кровь сопровождала их жизнь и смерть. Она вытекала на пыльные площадки а’ши-ши. Лилась по исхлестанным в клочья спинам муртиан, которые выстроили огромный шестиугольный стадион. Лениво клубилась в шприце перед тем, как нажать на плунжер. Кровью определялось, кем являлся каждый из них.
Рядовой самарланец мог проследить свой род на двадцать поколений, если не больше. Хранители Черных Архивов вели учет, уводивший намного дальше. Самми гордились своими химиками и медиками. Они владели методами, которые позволяли с исключительной точностью установить происхождение человека. По единственной капле крови они могли определить родителей ребенка, а оттуда – через исчерпывающие генеалогические своды – проследить связи с остальными ветвями рода.
Так было необходимо испокон веков. Отдельные репутации мало что значили по сравнению с наследием предков. Каждый самарланец рождался с бременем предыдущих поколений на плечах. Но не иметь всего этого означало остаться без рода, стать неприкасаемым.
Ашуа считала себя чем-то вроде неприкасаемой. Возможно, именно поэтому ей удавалось поддерживать столь тесные отношения с кастой. У нее не было близких родственников, по крайней мере, тех, о существовании которых она знала. Но «семья» у нее имелась.
Девушка разглядела, как он приближается к ней, пробираясь между зрителями. Он же не отрывал глаз от игры и, вытянув шею, пытался, как и все остальные, понять, что же случилось с «оборванцем».
Пока его внимание было сосредоточено на другом, она пристально изучала его. Он совсем сник. Плоть истаяла, глаза запали и помутнели, длинные светлые волосы потускнели и в беспорядке торчали под палящим солнцем. Одет он был, как всегда, дорого и сохранял изящную осанку аристократа. Но скрыть свое плачевное состояние ему не удавалось.
Маддеус Бринк сел рядом с ней и сказал:
– Задумчивый.
– Углубившийся в размышления, – ответила она.
– Суровость.
– Резкость.
– Проказа.
Она уставилась на него с безучастным видом и произнесла вопросительным тоном:
– Смерть?
Он неодобрительно качнул головой.
– Я рассчитываю на то, что ты к нашей следующей встрече вставишь это во фразу. Ты не забросила чтение?