«Надо бы проверить Бесс», – подумал Крейк. И попросить Сило помочь с ремонтом брони, хотя заметных повреждений Грайзер не обнаружил. От этого на душе у Крейка полегчало. И налет удался. Единственным пострадавшим оказался Аррис, и, честно говоря, если кого-нибудь следовало подстрелить, так именно его.
– Послушай, старина, дай мне карболки, – попросил Малвери. Он продолжал выкладывать инструменты, несомненно, для того, чтобы нагнать страху на Пинна перед тем, как дать ему газовый наркоз. – Она в комоде.
Крейк начал выдвигать ящики.
– Где именно?
– Третий внизу, справа. Нет, подожди. Второй.
Но Грайзер уже открыл третий ящик. Там не имелось медикаментов – только небольшая коллекция сувениров и личных вещей. Альбом ферротипий и различные документы, в том числе старое свидетельство гильдии хирургов. А сбоку лежала коробочка, обтянутая бархатом.
Крейк не позволял себе рыться в чужих пожитках. Но он узнал размер и форму коробки и догадывался, что внутри. Любопытство взяло верх над деликатностью.
И действительно, внутри находилась медаль размером с монету, под которой лежала тщательно сложенная лента. Металлический кружок вокруг буквы «X». Простой с виду, но с тщательно проработанными деталями и покрытый лаком.
– «Крест Герцога», – изумленно произнес Крейк.
Малвери поднял голову.
– А я-то гадал: куда он делся? В наших занюханных каютках негде даже лишний стакан спрятать, вот я и перетащил сюда всякую ерунду.
– Ерунду? – повторил Крейк и поднял медаль. – Она твоя?
– Угу, – буркнул Малвери. – Да, была моя. То есть и сейчас моя.
– И ты никому не сказал ни слова?
– Сдается мне, у нас в команде есть много секретов, которыми мы не делимся друг с другом, – проворчал Малвери. – Но я о ней забыл.
– Как ты ее получил?
– В Первую аэрумную войну я служил полевым хирургом на фронте. Однажды спас нескольких ребят. Вытащил их из-под огня. Вот мне и дали медаль.
– Но почему ты держишь ее так далеко? Разве ты не гордишься наградой?
– Как же, горжусь. Сильнее всего на свете. Только мне кажется, что она принадлежит не мне, а какому-то малознакомому молодому пареньку, который ее заслужил.
– Эй! – негодующе воскликнул Пинн. – Кому какое дело до твоей дурацкой медали? Я, между прочим, умираю!
– Верно, – заявил Малвери и безучастно посмотрел на Крейка. – Может, ты уже достанешь карболку?
Машинный отсек «Кэтти Джей» превратился в духовку.
Это не испугало Сило. Он родился и вырос в таких условиях. Жара была везде: в тюремных камерах, в загонах для невольников, в лагерях, на заводах и в джунглях после того, как сбежал от своих поработителей. Она совсем не походила на лето в Вардии. Она иссушала и пахла раскаленной землей и пылью. Она выжимала пот из кожи и строго наказывала излишне энергичных. Жестокая и бесчеловечная.