Затем по решению командующего фронтом генерала армии А. И. Еременко основные силы были сосредоточены к северу от железной дороги Эргли — Рига с той целью, чтобы собранная на узкой полосе в кулак артиллерия и авиация могли подавить огневые средства противника во всей глубине его обороны. Командующий воздушной армией тогда же отдал приказ о перебазировании большинства частей на передовые аэродромы.
Через несколько дней ударная группировка войск фронта при поддержке авиации протаранила оборонительную полосу «Цесис» и форсировала реку Огре. Прорыв расширялся. На правом фланге 22-й армии успешно действовал 130-й Латышский корпус. За 22 сентября брешь достигла 100 километров. За несколько дней до стремительного рывка 5-го танкового корпуса к станции Таурупе по вражеским эшелонам на этой станции нанесла мощный удар 188-я бомбардировочная авиадивизия.
Недолго оставался на одном месте вспомогательный пункт управления, на котором находился генерал-полковник авиации Науменко с офицерами штаба. Сегодня ВПУ — близ КП 10-й гвардейской, завтра — 22-й армии, потом снова на направлении 10-й гвардейской. В зависимости от обстановки. Планы командования фронта в соответствии с коррективами Ставки претерпевали изменения, и место командующего воздушной армией было там, где концентрировались усилия войск.
* * *
Одна переписка как нельзя лучше отражает взаимоотношения людей земли и неба. Ее начал ефрейтор Павлюченко в день, когда войска освободили Кокнесе. «Я хочу, чтобы мое письмо прочитали летчики. Пусть знают, что о них говорят наши пехотинцы, которые отвоевывают с жестокими боями захваченную немцами советскую землю.
Проходил у нас последний бой. Немцы закрепились. Их надо было вышибать с каждой высотки, из каждого леска. Артиллерии и минометов у них было очень много. Нам надо было прорвать оборону и двигаться вперед. Утром слышим: моторы гудят — это наши самолеты. Считаем: десять, двадцать, идут и идут. На сердце радостно стало, прямо хоть „ура“ кричи. Немцы начали бить из зениток, но разве наших летчиков остановишь?..
Дали они жару немцам. Тут у нас такое настроение, чтобы скорее вперед. И всегда так: как наши самолеты появляются, они нам силу прибавляют…
Летчики, конечно, не видят, что они сделали, а мы проходим и все видим. Мы видим, где орудия подбиты, где немцы побиты: вот это работа, вот это летчики — молодцы… Идешь и знаешь, что тебя поддержат, что летчики с воздуха помогут».
Ответ летчиков не задержался.
В нем говорилось: «…Похвалу мы считаем для себя высшей наградой. На войне благодарность друга превыше всего.