У наших пишущих, к несчастью, встретишь и то, и другое, а сверх того — третье, когда нет ни мыслей, ни чувств, ни слов — ничего, кроме смутного желания сказать что–то. Бывает и четвёртое — простейшее незнание или нечувствование языка и предмета, о котором пишется, не говоря уже о небрежности, и — бездумье.
Надо ли приводить такие примеры:
«Быки поколели, а коня в лесу волки зарезали. Мать, как корова, ревела»;
«Он отсидел ноги. По ним ползали мурашки»;
«…стога, похожие на верблюдов, вроде они присели отдохнуть»;
«Усатое коричневое лицо в тюбетейке красовалось как старый придорожный цветок»;
«Четыре столбика накренились, словно их кто–то ночью бил топором по затылку»;
«Колодцы с высоко поднятыми шеями»;
«Самолеты от страха изменили курс»;
«Тень протянула руку»;
«Сознание покинуло его. Однако он пересилил себя, проглотил застрявший в горле комок и открыл глаза»;
«Шерстяное платье еле заметным силуэтом маячило в ночной темноте»;
«Внутренне он взбесился, внешне же был спокоен»;
«Побрел, наслаждаясь смрадом табачного дыма»;
«Улыбка переросла в болезненную гримасу»…
Конечно же, все эти сидячие верблюды и лица в тюбетейках, и столбики с затылками, колодцы с шеями, пугливые самолёты, наслаждение смрадом — уже ненормальность, анекдота достойная, хотя один из писавших — член Союза писателей.
А вот другое:
«Н… просматривал анкетные данные работников и делал определённые пометки в своём рабочем блокноте».
Что тут: мысль, чувство или выразительные слова? Что скрыто за тем неопределеннейшим словом «определённые»?
Кажется, ничего. Далекое, даже и не приблизительное, и вовсе не живое, конечно, представление о занятиях человека.
«Носильщики, чемоданы, тюки, проводники в тёмной форме, запах вокзала, который не спутаешь ни с чем…» Попробуйте догадаться, что значит все это перечисление, или отличить носильщика от проводника, или хотя бы представить тот запах, «который не спутаешь ни с чем»! И чего больше недостаёт в этой бессмыслице: мысли, чувства или слов?
А между тем кое–что из приведённого печаталось в столичном журнале.
И ещё из того же напечатанного: «Горы, рельефно просматривающиеся вдали, казались сделанными из мягкой резины: надавишь — послышится писк».
Занятно. Однако так можно сказать и о лошади, и о дереве, и о телевизоре, а не только о «рельефно просматривающихся» горах.
И ещё: «Валуны, похожие на ископаемых животных…» Сравнение не ново. Ранее изданный поэт писал:
И бродит эхо по ущелью
Третичных вымерших веков…
И очертанья динозавра
Хранит гранитная гора…
И слизью душных испарений
Сплошь затянуло валуны.