Глеб заглянул в мои невинно хлопающие ресницами незамутнённые глаза, не увидел там никакого двойного дна, исключительно по причине их бездонности, после чего пожал плечами.
– Дело, конечно, твоё, но если хочешь знать моё мнение, лучше бы тебе махнуть на юг!
– Почему? – поинтересовалась я.
– Там море теплее!
– А что мне это даст, если купаться всё одно нельзя?
– Разве? – удивился Глеб. – Хотя… начало мая… пожалуй, ты права! Ну, тогда тебе точно одна дорога – на Соловки!
Катер пришвартовался у причала. Мне подали руку, помогая перейти по трапу на деревянный настил. Я не буду описывать здешнюю природу, на то без меня охотников пруд пруди. Замечу только, что она (природа) столь же сурова и прекрасна, как и я сама.
Настоятель Соловецкой обители архимандрит Вениамин принял меня без задержки, ждал, наверное. Разговор у нас получился коротким, в конце настоятель спросил:
– Вы, Ольга Владимировна, погостите у нас?
– Нет. Как только поговорю с человеком, ради которого сюда прибыла, сразу отправлюсь в обратный путь.
– В таком случае, Благослови Вас Господь!
Мужчина в монашеском одеянии встал передо мной, смиренно склонив голову.
– Здравствуйте, Родион Яковлевич! – произнесла я.
Весь обратный путь от Соловков до Петрограда я размышляла о том, что сообщить Любане об отце? Написать, что теперь он свободен? А смена лагеря на монастырь – это свобода? По мне так больше похоже на пожизненное заключение. А как она воспримет известие о том, что отец благословляет её и внуков, но видеться не желает. Мне он такое решение объяснил очень просто: боюсь навлечь несчастье на новую семью дочери. И, что самое обидное, есть, Ёшкин каравай, в его словах сермяжная правда!
Не знаю, сколько бы я так маялась, когда бы в процесс не вмешался Ёрш.
Председатель КГБ СССР Николай Ежов на правах друга семьи (фактически родственника) захаживал в наш дом без церемоний. Вот и сегодня явился не зван, но встречен был, как всегда, радушно. Пока я накрывала на стол, мужчины уединились в кабинете мужа, и, как я потом поняла, сплели против меня коварный заговор. Глебу в их плане отводилась простая роль: как бы само собой оставить меня с Ершом наедине. И когда такое случилось, Ёрш сразу взял корову (ну, не быка же?) за рога.
– Ты же слышала о том, что я лечу в командировку во Владивосток? – спросил Ёрш.
– Разумеется, – ответила я, – я же не глухая.
– Значит, могу взять на себя миссию сообщить Любе об отце.
– Как ты… – начала я и осеклась. Вон оно, значит, что…
– А ты всерьёз полагала, что можешь втайне обтяпывать свои делишки за спиной Конторы? – поинтересовался Ёрш.