Январь 89-го – какая скорость, да? – записка Власова, Шенина и Бакланова, страшный документ, я его видел своими глазами: «Обеспеченность сырьем, материалами в автомобильной и легкой промышленности Советского Союза составляет не более 25 %. Строителям на жилье и объекты соцкультбыта приходит лишь 30 % ресурсов. Многие предприятия, по словам министров, т.т. Паничева, Пучина, Давлетовой вот-вот встанут…»
А где ресурсы – да? Куда делись ресурсы? Кто знает?
Как где? Все знают! Через кооперативы их волокут за рубеж…
И обрушился весь внутренний рынок страны.
Отменить бы им эту глупость… правильный шаг в ложном направлении… – да?
Не отменили. Вот так? Да так! Для меня это загадка… – или Горбачев уже тогда боялся кого-то?
Что же делают наш дорогой Совмин, наш дорогой Рыжков, когда внутренний рынок страны – поплыл? Правильно, все у нас как всегда: из закромов Родины Совмин выделяет золото на закупку товаров и продовольствия за границей.
Золото рекой плывет за рубеж, продовольствие, наше собственное продовольствие, включая мясо, рыбу и хлеб, повсеместно оформляется теперь как «забугорное»: суда загружаются в портах Таллина или Риги, огибают Европу и приходят в Одессу, где русская пшеница вдруг оказывается (по документам) уже импортной – по цене 120–140 долларов за тонну…
Петраков остановился и внимательно посмотрел на молчавшего Чуприянова, – Иван Михайлович не пил, думал, уставившись в стол, о чем-то о своем.
– Вот он, 88-й год, – закончил Петраков. – Заводы – действительно встали, причем – по всей стране, хозяйственные связи оборвались, а в ответ тут же появились известные народные фронты, люди вышли на улицу: в Куйбышеве на митинг протеста собралось почти 70 тысяч человек.
Чуприянов молчал.
На стене тикали старые ходики, вокруг висели фотографии в красивых рамках, в окне истерически билась жирная муха.
На дворе – снег, а в окне – муха, вот как это может быть?
– Будто… о какой-то другой стране говорите… – протянул Чуприянов. – А мы тут жили-жили… почти ничего не замечали, а в то, что замечали, – не верили…
– До полного развала страны оставалось два года, – заключил Петраков.
– А Егор Тимурович, значит… теперь и до нас добрался? – вздохнул Чуприянов. – Длинные у вашей Москвы руки… И за Ачинск схватились…
Ему очень хотелось поменять тему.
– Приватизационный чек – десять тысяч рублей! – откликнулся Петраков.
Он быстро приналег на картошку и был, казалось, очень доволен.
– Хороший человек, – хмыкнул Чуприянов. – А цифры у него откуда?
– Как откуда? С потолка, Иван Михайлович, откуда же еще? Но это не вполне рубли.