— Сегодня, Док, тебе светит особое угощение, нам только что подвезли поставку чистого четвёртого номера, и ни один белый палец её не коснулся между Золотым Треугольником и твоей пульсирующей веной, а есть и похуже способы удалиться навсегда из списка больших геморроев. Позволь мне только выйти на секундочку, я всё тебе принесу.
Он заметил мимолётный взгляд Дока на лодыжку и пустую кобуру на ней и ухмыльнулся, а Доку показалось, что свастика у Шайба на голове тоже подмигивает.
— Ага, он у меня вот тут вот, — похлопав себя по внутреннему карману пиджака. — Скоро отдам, хотя не могу сказать, что ты очень будешь в состоянии им пользоваться. Никуда не уходи. — Дверь за ним закрылась, лязгнул засов.
Существует вполне прямолинейный способ выбраться из наручников — Док обучился ему, как только начал регулярно сталкиваться с ПУЛА. Металлический зажим, отломанный от шариковой ручки, прекрасно бы справился, вот только ручку у него отобрали вместе со «смитом». Док, тем не менее, тщательно следил за тем, чтобы у него в разных карманах брюк всегда было, россыпью и, он надеялся, незаметных, по две-три пластиковые полоски, что он давным-давно нарезал из протухшей платёжной карты «Буллока», которую у него забыла Шаста. Смысл был в том, чтобы просунуть эту полоску в один браслет, разъединить стопорный запор и не дать его замыкающим зубцам вновь сцепиться.
Потребовалось много корчей, мышечного напряжения и чуть ли не стоек на голове, чтобы хоть одна такая прокладка просто выпала из кармана, но Доку в конце концов удалось выбраться из наручников, со скрипом сползти с кровати и оглядеться. Смотреть было особо не на что. Дверь не предназначалась для открывания изнутри, а ломать её было нечем. Док подвинул складной стул под светильник на потолке, встал на него и вывинтил лампочку. Всё стало очень темно. Когда ему наконец удалось слезть со стула, его вовсю трепал некий обратный кадр, вероятно — после слоновьей дозы, которую ему вкатили. Он видел старые знакомые лица, словно духовных проводников, посланных его выручить: Дэгвуд и мистер Дизерз, Багз и Иосемитский Сэм, Пучеглаз и Блуто неистово кружились в густо насыщенных зеленью и пурпуром тучах пыли, — и Док на полторы секунды понял, что принадлежит древней и единственной на свете традиции боевых искусств, в которой сопротивление власти, усмирение наёмных стрелков и защита чести своей старушки — всё это примерно одно и то же.
За дверью он услышал шорох, но там не разговаривали. Пятьдесят на пятьдесят, что Шайб один. Док придержал один браслет наручников, другой оставил болтаться и подождал. Едва Шайб приотворил дверь настолько, чтобы осознать тьму внутри, и не успел вымолвить «ох ты ж», как Док на него кинулся, замолотил туда-сюда по голове свободным браслетом, ногой двинул его по коленке, чтоб рухнул, а потом навалился сверху, поддавшись ярости, коя, как Док понимал, даст ему равновесие, необходимое, чтобы из всего этого выскользнуть, схватил Шайба за голову и почти беззвучно колотил и колотил ею по мраморному порожку, пока всё вокруг не стало слишком склизким от крови.