Опускаться в тело больного было страшно. Очень страшно. Одно дело – залезть внутрь здорового человека, да еще тогда, когда тебе угрожает опасность и деваться некуда, когда на кону стоит твоя жизнь, и совсем другое, когда ты входишь внутрь полутрупа, зараженного самой страшной из болезней мира.
Да, ощущения оказалось не из приятных. Жересара начало бить в лихорадке, тело, которое он занял, чуть не подпрыгивало на кровати, сотрясаемое крупной дрожью. Ему стоило больших усилий не клацать зубами, сдерживая биение больного организма.
Дрожь успокоилась только минут через пять. Жересар не руководил процессом излечения, с интересом наблюдая, как нарывы на руках бледнеют, рассасываются, исчезают – сами по себе. Демон на глазах восстанавливал тело, убивая болезнь.
Для полного излечения понадобилось около часа. К истечению этого времени парень, загнанный куда‑то в глубины мозга, очнулся, и начал паниковать – его душа металась, в ужасе пытаясь освободиться из той темницы, в которую его загнали и Жересар опасался, что парень совершенно спятит, не понимая, что с ним происходит. Потому – лекарь срочно вышел из тела парнишки и полетел к себе, с облегчением снова став самим собой.
Уже очнувшись от транса, подумал о том, что хорошо, конечно, на какое‑то время стать молодым, как этот мальчишка, но… свое тело все‑таки роднее и приятнее.
***
— Герсер! Герсер, ты спишь?!
— Нет, не сплю! – Жересар, сел на кровати, снова привыкая к телу. Возвращение требовало времени – душа будто пропитывала тело, и пока она не заселится как следует, заполнив все уголки тела, взяв над ним контроль, тело ощущалось как чужое — онемелое, неловкое. После того, как он вернулся из организма парнишки, прошло всего минут пятнадцать, и лекарь до сих пор не успел восстановиться – видимо потому, что пробыл вне тела довольно долго – больше часа.
— Герсер, я жив!
— Да ничего себе! Правда?! Не может быть! – лекарь пока что чувствовал себя не очень хорошо, и потому желчь сочилась из него легко и свободно – а ты проверь, может ты уже умер?
— Герсер, правда, я жив! Поверь, жив! – парнишка не понял юмора, и Жересар устыдился – правда, чего он на него напал? Разве парень виноват, что лекарь немного устал и не чувствует онемевшей задницы?
— Ладно, ладно – верю. Есть хочешь?
— Хочу… скажи, как так получилось? Ведь от чумы не выздоравливают! Это ты меня вылечил?
— Хмм… ну… в общем‑то да. Я вылечил. Но насчет чумы у тебя сведения неверные. Кое‑кто выживает, но… мало. Очень мало. Пойдем, сготовим чего‑нибудь на обед.
Лекарь тяжело поднялся и хромая, пошел к двери, чувствуя, что к ногам начала возвращаться чувствительность.