Я прыснула со смеху и быстренько ретировалась с поля боя, дабы избежать участи оказывающего первую вытрезвительную помощь.
Ох, и умора!
В зале, как мне показалось, стало еще более шумно. Градус повышался. Количество сидячих мест увеличивалось. С одной стороны за счет упавших под столы, с другой стороны — за счет уплотнения рядов обнимающимися и «ты-меня-уважаешь» собутыльников.
Сгрузив наколотый лед и объяснив, куда запропастился Митька, я подхватила новый заставленный чарками поднос, и нырнула в хаос вечернего гулянья.
Стол, улыбка, увернуться. Стол, грозный взгляд, увернуться. Стол, смешок, увернуться.
Украл, выпил, в тюрьму — романтика!
Однако, видимо, не сильно я поднаторела в упражнениях по уворачиванию от загребущих рук, потому что, обслужив очередной столик и подхватив пустой поднос, я развернулась, чтобы тут же оказаться на чьих-то коленях.
— Ой! — пискнула я, не успев избежать опрокидывания на спину.
Зато успела огреть нахала подносом по голове. Сидящие за столом хором заржали. А нечего хватать то, что плохо уворачивается, и лезть целоваться!
— Ах, ты ж! — мой обидчик схватился за место ушиба, а я выскользнула рыбкой в проход, и обернулась, чтобы добавить.
— Ах, ты ж, гадина! — взревел мужчина и встал, убирая руку от головы и открывая лицо.
Сделать вдох для последовательного объяснения куда, когда и с кем новому посетителю идти, я успела. А дальше — все! Организм отказался работать. Столбняк! Нет, не та болячка, о которой все знают. А состояние прямостояния!
— Да ты на кого руку подняла?! Знаешь?!
Я зажмурилась и, наконец, выдохнула.
— А то! Мне ли не знать?! Его темнейшество гадина Микарт Второй! Любитель ставить условия и прижимать к стенке! Еще добавить?!
Водный маг гордо выпятил грудь, широко улыбаясь моим комплиментам, и выпалил:
— Добавить!
«Дзынь!» — сказал поднос, встречаясь в очередной раз с черепушкой Темного.
«Бумц!» — радостно отозвалась голова Микарта.
Вот так встреча!
Паршивец пошатнулся, но на ногах устоял. Глаза его затянуло пеленой. Сидящие за столами притихли. Если бы не зима, думаю, мы бы, как в кино, услышали бы жужжание мух под потолком.
— И ниёр вурту, — язвительно прошипела я, зло прищуривая глаза.
— Ха! — воскликнул мой наниматель у меня за спиной, и громко хлопнул ладонью по столу.
Этот хлопок и положил начало звуковому сумасшествию. Все разом задвигались, загоготали, стали хлопать друг друга по плечу, со всех сторон понеслось:
— Я же тебе говорил!
— Недаром мы тут куковали!
— С тебя два золотых!
— Продулся ты!
— Я как знал! Как знал, что сегодня!
И пока я краем уха выхватывала из общей массы информации обрывки разговоров, Микарт очухался, и пристально глянул на меня.