Во время этого разговора ландрат снова появился в воротах конюшни; он поклонился молодой девушке и затем стал медленно ходить взад и вперед под липами.
Маргарита ответила на его поклон лишь небрежным кивком головы; манера, с которой держался этот высокомерный бюрократ в данную минуту, возмутила ее. Продолжая разговор, она медленно шла со стариком по двору и проводила его до пакгауза. Там она, вскочив на груду обломков, протянула обе руки старику, с трудом взбиравшемуся наверх. Груда трещала, и каждый шаг старика приводил ее в сильное движение.
В невозмутимо спокойной фигуре ландрата вдруг проявилась жизнь. Он бросил свой хлыст на садовый стол и чуть ли не бегом кинулся к обломкам. Он молча встал на балку и протянул руки, чтобы поддержать Маргариту и помочь ей сойти.
— О, помилуй Бог, дядя, ты рискуешь порвать свои новые перчатки, — с улыбкой воскликнула она, слегка оборачиваясь к нему, тогда как ее глаза внимательно следили за последними усилиями старика, который, наконец, благополучно добрался до земли.
— Прощайте, господин Ленц! — теплым, сердечным тоном воскликнула она, а затем, сделав шаг в сторону, с легкостью перышка перескочила через торчавшие балки и спрыгнула вниз.
— Это была совершенно излишняя бравада, которой вряд ли кто-нибудь будет восторгаться, — холодно произнес ландрат.
— Бравада? Ты действительно думаешь, что это опасно? Здесь, внизу, эти гнилые обломки никого больше не задавят. Все зависит от того, кто попадет под эти обломки, усеянные гвоздями…
— А ты, вероятно, считаешь старого Ленца неуязвимым как в нравственном, так и в физическом отношении, потому что ты и пальцем не шевельнул, чтобы помочь ему, и не ответил на его вежливый поклон?
Герберт внимательно и испытующе заглянул в глаза девушки, сверкавшие горечью и гневом, и спокойно ответил:
— Поклон — все равно, что разменная монета; она переходит из рук в руки, нигде не оставаясь. Если ты думаешь, что ограниченное высокомерие препятствует мне ответить на поклон, то ошибаешься; я не видел старика.
— Даже тогда, когда он стоял возле меня?
— По-твоему, я должен был также подойти и выражать свои восторги по поводу торса нимфы? Ведь я ничего не понимаю в этих вещах, а если бы они и интересовали меня, то у меня никогда не было времени заниматься этим.
— У тебя было достаточно времени, дядя, — засмеялась Маргарита, — я еще хорошо помню, как под окнами кухни стоял большой мальчик и усердно бомбардировал бедную нимфу камешками, которыми были набиты его карманы…
— А, вот как! Значит, в твоих воспоминаниях все-таки было время, когда я и для тебя был молодым?