— Я тоже не знаю этого, Маргарита, — весело ответил Герберт. — С того дня как она уехала и «большой гимназист» с отчаяньем размышлял о том, стоит ли жить, или лучше пустить себе пулю в сердце, я ни разу ничего не слышал о ней. Но со мною было то же самое, что и с тобой; я не мог забыть ее долго-долго, пока, наконец… не появилась «настоящая», потому что, несмотря ни на что, Бланка все-таки не была ею.
Маргарита с недоумением посмотрела на дядю. Его слова звучали так искренно и так убедительно, что у нее не осталось ни малейшего сомнения относительно их правдивости. Он действительно любил Элоизу фон Таубенек и стремился добиться ее руки не только ради карьеры, как утверждали злые языки… нет, он посватался бы к ней, даже если бы она была дочерью простого живописца. Папа все-таки был прав, уверяя, что Герберт при всем своем честолюбии презирает окольные пути…
Между тем Фридрих уже не раз появлялся в дверях конюшни, и теперь ландрат сделал ему знак. Лошадь была выведена, и он вскочил на седло.
— Ты едешь в Принценгоф? — спросила Маргарита, пожимая руку Герберта, которую он еще раз протянул ей с лошади.
— В Принценгоф и дальше, — подтвердил он, — мне доложили, что буря наделала много бед в тех краях.
Нежно пожав ее руку, которую все это время держал в своей, он выехал за ворота.
Маргарита невольно остановилась и посмотрела ему вслед. Она была несправедлива к Герберту и высказывала ему свою ложную точку зрения в оскорбительной форме. Это было досадно. Он действительно любил холодную, толстую, вялую Элоизу, представлявшую собою полную противоположность грациозной стрекозе, некогда порхавшей там, под зеленой стеной! Непонятно!..
Но тетя София права. «Любовь не разбирает», — говорила она, рассказывая о том «чуде света», которое когда-то самым настоящим образом влюбилось в ее длинный нос.
В раздумье опустив голову, Маргарита направилась к дверям бокового флигеля. В траве возле колодца лежала отбитая ручка нимфы; молодая девушка подняла ее, и при виде ее характерной формы ей невольно вспомнились различные гипотезы, высказанные старым живописцем относительно античного прошлого этой статуи. Но это было лишь на мгновенье; затем взор молодой девушки снова затуманился, и она, погрузившись в размышления, стала подыматься по лестнице. Самой интересной проблемой все-таки была и будет человеческая душа.