— Ради бога! — крикнул Костандис, словно испугался. — Почему ты спрашиваешь, Манольос?
— Никогда наша душа так не бодрствовала, Манольос, — добавил и Яннакос. — Не мучай нас, говори!
— У того монаха, друга моего учителя, было одно страстное желание в жизни: чтобы господь бог удостоил его пойти к гробу господню и поклониться ему. Он бродил поэтому по селам, просил милостыню, и спустя много лет, стариком уже, собрал тридцать золотых лир — столько, сколько нужно было на путешествие. Тогда он помолился, взял разрешение у игумена и отправился в путь. Сразу же за вратами монастыря он увидел человека в лохмотьях, бледного, печального, который, нагнувшись, собирал траву. Человек услышал стук палки монаха о камни и поднял голову.
— Куда ты собрался, дедушка? — спросил он.
— Гробу господню, брат мой, поклониться. Обойду троекратно вокруг святого гроба и поклонюсь.
— Сколько у тебя денег?
— Тридцать лир.
— Отдай мне эти тридцать лир, у меня жена и дети голодные. Отдай их мне, обойди три раза вокруг меня, а потом стань на колени и поклонись.
Монах вынул свой кошелек с тридцатью золотыми, отдал их бедному, обошел трижды вокруг него, потом стал на колени и поклонился. Затем он вернулся в монастырь…
Манольос опустил голову и замолчал. Три друга молча слушали его, и на сердце у них становилось тревожно.
Манольос поднял голову.
— Позже я узнал, — продолжал он, — что этим монахом, который так хотел побывать у гроба господня, был сам мой учитель, отец Манасис; но из скромности он не признался мне в этом. И вот сегодня, спустя столько лет, я понял, кто был тот бедняк, которого встретил Манасис у монастыря.
Голос Манольоса задрожал, и он умолк. Друзья пододвинулись к нему поближе.
— Кто же это был? — спросили они с нетерпением.
Некоторое время Манольос словно не решался ответить, но наконец спокойно, как спелый плод, который падает в саду ночью, пало его слово:
— Христос.
Все вздрогнули. Будто вдруг перед ними показался в ночной тьме бездомный Христос, печальный, преследуемый людьми, бедно одетый, с окровавленными от долгого пути ногами. Они с ужасом чувствовали его невидимое присутствие, и несколько минут никто не мог вымолвить ни слова. Да и что они могли сказать? Куда пойти? Кому говорить? Они никого не видели вокруг, и в то же время эта промелькнувшая перед ними фигура казалась им не менее реальной, чем они сами.
Первым прервал молчание Яннакос. Вглядевшись в ночной мрак, он крикнул:
— Кто там? Как будто кто-то постучал в дверь? Кто там? — повторил он снова, протянув руку.
Листья фигового дерева зашелестели, ночь снова наполнилась запахом хлебов, жимолости, спелого инжира. И четверо друзей, глубоко вдыхая этот запах, почувствовали в себе присутствие кого-то незримого. Все вспомнили, что в детстве, когда сердца их были еще невинны, то же Невидимое входило в них в страстной четверг, во время причащения.