— Почему ты не отвечаешь, отче? Сделал ли я то, что велит Христос? Да или нет? Ответь!
— Ты подрываешь основы общества, вот что я тебе скажу! Я возвращаю тебе обратно обручальное кольцо моей дочери, — вот что я тебе отвечу! Я не хочу породниться с тобой, ибо вскоре я увижу, как ты бродишь по переулкам села с котомкой за плечами, — ты будешь просить милостыню!
— Ну и что же, ведь я получаю взамен царство небесное? — спокойно ответил Михелис. — Много ли стоит земная жизнь, отче?
— Ты сумасшедший, ты не знаешь, что говоришь! Ты идиот!
— Я христианин, этим все сказано, отче.
— С амвона я отлучу тебя от церкви, тебя и твоего учителя, Манольоса. Предатели вы, вот кто! Оба вы предатели, нет, все трое, вместе с козлобородым попом Фотисом! Да, да, не пяль на меня глаза, я знаю вашу тайну.
— Нашу тайну? — изумленно спросил Михелис. — Какую тайну?
— Вы большевики! Вы получаете приказы из Москвы, чтобы разрушить религию, отчизну, семью и частную собственность — эти четыре основы, на которых держится общество. И Манольос — будь он проклят! — ваш вождь! А поп Фотис держит в руках новое евангелие — приказы Москвы!
— Но ведь тогда и Христос большевик! — сказал Михелис.
— Это вы его сделали похожим на ваши рожи, это не Христос, это — антихрист!
Михелис рассердился и вскочил на ноги.
— Таким сделали его вы, — вы, попы, архиепископы, богачи! Христос превратился у вас в какого-то деда Ладаса, в ростовщика, лицемера, хитреца, брехуна, труса, наполняющего свои сундуки турецкими и английскими золотыми монетами. Ваш Христос вступает в сговор со всеми сильными мира сего, чтобы спасти свою собственную шкуру и кошелек!
— Ты что, войну нам объявляешь, Михелис? — взревел поп, брызгая слюной.
— Я не войну объявляю, я проповедую справедливость, но если вы броситесь на нас, мы будем воевать! Настоящий Христос — с нами. И нищая Саракина в один прекрасный день — и ты это увидишь, отче, — съест богатую хозяйку Ликовриси!
Поп вздрогнул и с силой ударил себя рукой по лбу, как будто вдруг понял, в чем дело.
— Так, значит, ты роздал свои поля и дома саракинцам, чтобы они обосновались в Ликовриси и в один прекрасный день сожрали нас! Но в село они не войдут, нет! Не удастся им это! Если они придут, мы их прогоним, и твои оливковые сады, фруктовые деревья и поля останутся необработанными и не политыми, они опустеют. Я воздеваю руки и клянусь тебе в этом! В воскресенье я поднимусь на амвон и отлучу вас от церкви!
Выпалив все это, поп ушел, хлопнув дверью. В окно Михелис видел, как старик проходил по двору, шаркая стоптанными туфлями; его развевающаяся ряса закрыла сначала ворота, а потом и дорогу, Михелис уже ничего не слышал, кроме собак, которые, надрываясь, лаяли на попа.