шоссе, водитель «форда» направился в противоположном направлении и проехал
над автомагистралью, остановившись после этого точно на том месте, откуда уехала патрульная машина.
Через два дня повторился тот же фокус. И так в течение нескольких недель. Водитель «форда» ничего не нарушал, но своими странными действиями возбудил любопытство патрульного.
Однажды, когда этот полицейский остановился на Хантер-хилл, новый четырехдверный «форд» темно-зеленого цвета въехал на стоянку, подъехал к нему вплотную и остановился буквально на расстоянии двух дюймов.
Полицейский растерялся. Он, конечно, не опасался, что кто-то вздумает затеять ссору с дорожным патрульным в полной форме и в патрульной машине. Но водитель «форда» смотрел на него вызывающе. В его близко посаженных голубых глазах читалась ненависть.
— Никогда в жизни такого выражения не видел, — рассказывал мне полицейский. — Физиономия вся такая перекошенная. Как у эпилептика. Жуть.
Так полицейский познакомился с Энди Уокером.
Уокер — мужчина средних лет с ненормально широким лицом и узкими, сжатыми в ниточку губами. Лоб высокий, но залысин нет, волосы густые, начинающие седеть. На носу очки в оправе. Солидное брюшко, вес больше двухсот фунтов. Рост шесть дюймов.
В 1971 году сержант Лес Лундблад подозревал его в причастности к убийству Дарлены Феррин.
Среда, 1 мая 1974 года
— Я уже сто лет знаю, кто этот Зодиак, — сказал смуглый мужчина неопределенного возраста, сильно смахивающий на мексиканца. — И вовсе ему не двадцать и не тридцать, как полиция вообразила. Ему где-то от сорока четырех до пятидесяти… тоже четырех. И два дня в неделю его дома не сыщешь.
Собеседниками смуглолицего оказались в тот вечер двое жителей Вальехо, причем одним из них был тот самый дорожный патрульный, которого столь неприятно поразил водитель зеленого «форда».
Коп заинтересовался сообщением. Уокер уже привлекался по делу Зодиака, к тому же он почему-то ненавидел полицию. Патрульный решил заняться этим человеком вплотную.
Примерно в то же самое время в квартире молодой миловидной школьной учительницы раздался вот уже четвертый весьма подозрительный телефонный звонок. Точно такой же, как и предыдущие. Из трубки доносилось лишь завывание ветра. Женщина испугалась и на три дня уехала из своего дома в Вакавиле, это к юго-востоку от Вальехо, к другу под Сакраменто, в Диксон, на Сильвейвиль-роуд. Вернувшись домой, она отключила телефон.
В понедельник учительница получила письмо. Судя по конверту отправитель не слишком хорошо ее знал.
— Как будто он списал мои данные с почтового ящика или из телефонной книги, — предположила она в разговоре с полицией. — Первая буква имени и фамилия — и все.