В это мгновение оцепенение прошло, и Элисон снова застонала, сжав зубы, чтобы не закричать, и заглянула в полные жалости глаза Пола, когда он склонился над ней, бормоча:
- Ну, ну, любовь моя. Потерпи ещё немного. Скорая скоро приедет. Ещё немного. Ну же, любовь моя.
- По-ол, - застонала Элисон, и его руки ещё крепче сжали её.
- Мои ру... ки, Пол. Пол, мои руки... и... и лицо.
- Всё хорошо. Всё хорошо, любовь моя, - казалось, что он больше ничего не способен сказать. - Всё хорошо, любовь моя.
Но хорошо не было. Всё было плохо. Её лицо... её лицо горело. Она станет безобразным чудовищем, как Маргарет, бедная Маргарет.
- По... ол.
Элисон скрючилась от невыносимой боли, такой ужасной, что она потеряла сознание... После этого у неё остались смутные воспоминания о том, как её снесли вниз, как нахлынула новая волна боли, застилавшей сознание...
Придя в себя, Элисон подумала, что плывёт в дымке голубого света. Она позвала Пола, и одна из фигур наклонилась к ней, разорвав туман, но это был не Пол. У этого человека был тонкий нос и густые брови, и он сказал:
- Всё в порядке. Лежите спокойно. С вами всё будет в порядке. Боль утихнет. Просто помните об этом, боль утихнет.
Эти слова запечатлелись в мозгу Элисон: "Боль утихнет, боль утихнет." Но, боже, сейчас было так больно. Ужасно, невыносимо. Если бы тот человек чувствовал её боль, то знал бы как это. Она никогда не утихнет. Она больше не могла этого терпеть, не могла. Элисон молчала, пока ни услышала женский голос, говоривший:
- Скажите ей про лицо.
О, боже, её лицо. Да, её лицо обгорело. Она станет безобразной как Маргарет, как Маргарет. Бедная Маргарет. Мысли Элисон заметались в безумии; она почувствовала, как крик поднимается из глубины... из самой глубины души. Рот её открылся, глаза расширились, и снова появился тонкий нос и густые брови.
- Послушайте, с вами всё будет в порядке... С вашим лицом ничего страшного не произошло... просто копоть и небольшой ожог... Вы понимаете, что я говорю? Ваше лицо в порядке.
Тонкие ноздри расширились, и Элисон увидела, как губы растянулись в улыбке, а брови взлетели вверх.
- Вам не о чем беспокоиться, - добавил человек.
Она не беспокоилась. Не беспокоилась. Но боль. Ей было всё равно, что с ней будет, только бы эта боль прекратилась... Боль!
Женский голос снова прошептал:
- Они боятся не за её лицо, а за руки. Господи боже, в основном пострадали руки, особенно правая. Нужна будет не одна операция... и шея... Она спит? Укол уже должен подействовать; сейчас ей станет легче.
Элисон постаралась зацепиться за этот голос, звучавший как голос бога, потому что он сказал, что сейчас ей станет легче. Теперь она могла вытерпеть это ужасное ощущение. Они сказали, что её руки очень пострадали. И шея? Она так устала, чтобы думать. В последнее мгновение она могла думать только об одном: ей всё равно, как она будет выглядеть, только бы боль не вернулась.