— Оно?
— Ну, то, другое место.
Аннетта ненадолго задумалась.
— Оно… большое.
— Большое?
— Да, очень большое.
Черные глаза старшей монахини холодно наблюдали за ней.
— Что значит «большое»?
— Народу там больше, чем здесь, суора Пурификасьон, — с готовностью объяснила девушка.
— Понятно.
— Ну и еда.
— Еда?
— Там по-другому кормили.
— По-другому? Это как? — Младшей аббатисе явно не терпелось узнать побольше: ее вопросы звучали едва ли не простодушно.
— Ну, не так, как здесь. — Аннетта впилась ногтями себе в ладонь, чтобы не рассмеяться.
— Да-да, понимаю, — перебила собеседница, нетерпеливо всплеснув руками. — Конечно, понимаю.
«О нет, совсем не понимаешь, — подумала бывшая служанка. — А так хочется… И… думаю, я знаю, чего еще тебе хочется…»
— Продолжай!
— Я не вполне понимаю вас, суора. — Аннетта сделала вид, что так оно и есть. — Что именно вы хотели бы узнать?
Девушка невинно посмотрела на аббатису. Теперь она зашла слишком далеко. На долю секунды старшая сестра оказалась в ее власти, но ситуация вдруг неуловимо изменилась: то, что было на расстоянии вытянутой руки, ускользнуло. Суора Пурификасьон прикрыла глаза, будто вид девушки причинял ей невыносимую боль, и отступила.
— Будьте любезны подождать здесь, сестра.
— Но я стою уже час, я…
— Вы не сдвинетесь с места, пока я не скажу, — оборвала ее монахиня и вышла из комнаты, постукивая тростью о каменный пол.
Эта простая уловка помогала суоре Пурификасьон без труда вытягивать любые сведения из монахинь. Мадонна! Аннетте хотелось затопать ногами в гневе. Иногда младшая аббатиса заставляла их признаться даже в том, чего они не совершали! Это, конечно, неприлично, но ничего Старая Фурия от нее не добьется. Четыре года в гареме многому научили девушку. Аннетта старалась как можно реже думать о том месте, но теперь… вспомнила, как видела валиде в последний раз. В ту ночь была ее очередь прислуживать матери султана. Аннетта зашла к валиде в опочивальню удостовериться, что все в порядке, и обнаружила ту на диване.
Сафие лежала на спине с открытыми глазами. Руки аккуратно сложены на груди, как будто она с нетерпением ждала этого момента. Аннетта удивилась. Знающие люди понимали, что валиде контролировала все и вся в гареме. Сафие-султан, могущественнейшая женщина в Оттоманской империи, мать Тени Аллаха на Земле, чьей личной рабыней была венецианка.
Говорят, мертвые похожи на спящих, но Аннетте так не показалось. Она вспомнила, как застыла рядом с простертой на диване женщиной, словно разглядывая ее в первый раз. Родинка на мочке левого уха, светлая россыпь веснушек на щеке, темное родимое пятно на руке — маленькие изъяны, которых раньше Айше просто не замечала.