Но сейчас «графиня» неуверенно застыла на пороге комнаты суоры Вероники.
— К вам посетитель, суора.
Гордячка придерживала двумя пальцами подол платья, чтобы не испачкать его в пыли, а другой рукой прижимала к носу кружевной платочек, чтобы не вдыхать запах краски. Мастерскую разглядывала с таким любопытством, будто впервые видела. Аннетта иногда по вечерам замечала, что Катерина гуляет по аллее лимонных деревьев под ручку с какой-нибудь кузиной, но в гербарии и уж тем более в мастерской Вероники клирошанка не появлялась никогда.
— Вас ожидают, сестра, — повторила она. И добавила, заметив недоумение во взгляде Аннетты: — Есть известия от некоего Просперо Мендозы.
Катерина была на полголовы ниже Аннетты, но всегда умудрялась смотреть на девушку сверху вниз. Под черными одеяниями богатой клирошанки тихо шуршали отделанные кружевами шелковые нижние юбки, волочась по каменным плитам. «Даже в такую жару на ее платье ни пятнышка, — с завистью подумала бывшая наложница, — будто тело постоянно обдувает бриз с лагуны».
Следуя за провожатой, Аннетта удивлялась, почему ее позвала на встречу не привратница суора Кьяра. Обычно «графини» считали такие мелкие поручения ниже своего достоинства и всеми правдами и неправдами старались от них отделаться. Богачки посещали обязательные молитвы в капелле, а остальное время проводили, нанося друг другу визиты: сидели у кого-нибудь в келье, кушали фрукты и сласти, присланные родственниками с материка. Их совершенно не интересовал сад, а сестер вроде Вероники и Аннунчиаты, с огрубевшими от земли руками и испачканными краской платьями, «графини» открыто презирали. Устав конвента соблюдать они даже не пытались, и все это знали.
Девушка не имела ни малейшего понятия, кто такой Просперо Мендоза, но интуиция подсказывала, что другим об этом знать необязательно. Монахиням позволялось принимать гостей, но в глубине души Аннетта была уверена, что привратница визит бы не одобрила.
— А где Кьяра? — Суора скромно опустила глаза, чтобы не встречаться с Катериной взглядом.
— У нее лихорадка, — процедила та, — как, впрочем, и у синьоры Бонифации. Ты разве не слышала?
Они свернули на узкую тропинку.
— А что понадобилось от меня Просперо Мендозе?
— Понятия не имею. Это же ювелир из гетто? — «Графиня» окинула Аннетту ледяным взглядом. — Ты, наверное, продала драгоценности, чтобы насобирать денег на пожертвование?
Язвительное замечание прозвучало небрежно, но попало в цель. Бывшая служанка склонила голову и дальше шла молча.
Ювелир? Аннета встревожилась. Что ему нужно? Если бы суора Катерина вдруг смогла прочитать мысли девушки, то ее ждало бы разочарование. Бывшая конверса сохраняла непроницаемое выражение лица.