Какой же он теперь, не могущий не только приказать, но и вымолвить слова? Не без робости вошла я в палату.
Все было готово для кормления. Чтобы разрядить обстановку и успокоить больного, я улыбнулась и сказала:
— Если вы разрешите, я сделаю все сама. На высоком уровне…
А про себя подумала: а ну как не заладится, что тогда? Наобещала на свою голову «высокий уровень»!..
Но все прошло благополучно. Попрощавшись с больным, я направилась к выходу. У самой двери меня опять догнала медсестра и попросила вернуться. Георгий Константинович с трудом выводил что-то на листке бумаги, который передал мне. Я прочитала: «Ув. доктор, прошу, чтобы кормили меня именно Вы. Очень прошу!»
Я была в замешательстве. Жуков — больной неврологического отделения. И как посмотрит на его просьбу лечащий врач? Заметив мои сомнения, Жуков снова показал на листок бумаги, где к написанному было добавлено: «Благодарю и еще раз прошу».
Пришлось согласиться. Формальности были улажены. Так я стала как бы еще одним лечащим врачом Георгия Константиновича. Что касается недовольства маршала первым врачом, опоздавшим на кормление, думаю, это не было капризом больного. Скорее, естественная реакция военного человека. Жуков был требователен и к себе, и к другим, не терпел разгильдяйства и несобранности. Именно эти качества и помогли ему справиться с тяжелым недугом.
Но, как говорят в народе, беда не приходит одна. В это же время жена Жукова была безнадежно больна. Галина Александровна поступила в наше хирургическое отделение, когда сам маршал под строгим врачебным контролем уже долечивался дома.
Несколько лет назад Галина Александровна была прооперирована в госпитале им. Бурденко, где сама работала врачом-терапевтом. Теперь эта милая, умная женщина погибала от множественных метастазов рака. Ничего нельзя было сделать.
Она умирала во время моего дежурства. Помню, сознание ее затухало, дыхание прерывалось, глаза закрывались, как вдруг она очнулась, с трудом приподняла руку и показала на телефон.
— Соедините меня с мужем, — попросила еле слышно.
И откуда только взялись силы! Я набрала номер. Тихо, но отчетливо она проговорила в трубку:
— Георгий, милый… Мне стало лучше. Не беспокойся за меня. Поправляйся сам.
Что ей отвечал Жуков, не знаю. Но слабая улыбка на мгновение осветила ее лицо.
— Прощай, милый! — вымолвила она напоследок.
Через два часа ее не стало.
Гроб с ее телом установили в зале патологоанатомического отделения Центральной клинической больницы. Предупредили, что, несмотря на категорический запрет врачей, Жуков едет прощаться с женой.