— Знаете, Николай Вадимович, мой дед, воевавший в Первую мировую, рассказывал, что никогда в жизни не был так пронзительно счастлив, как в армейском эшелоне, который вез его, юного подпоручика, на фронт бабьим летом 1914 года. И эйфория была всеобщей, прямо гипноз какой-то...
— Сегодня, сто лет спустя, нам все это может показаться весьма странным. Неужели люди того времени не осознавали, чем может закончиться война между великими державами для них лично? Однако следует учитывать, что европейцы поколения 1914 года выросли совершенно в другом мире. Его кажущаяся близость не должна вводить нас в заблуждение. Это был мир могущественных, блестящих империй, которые соперничали друг с другом в борьбе за место под солнцем. В конце девятнадцатого века в Европе широкое распространение получили расистские и социал-дарвинистские теории. Согласно им в международных отношениях царит суровый закон естественного отбора — выживает сильнейший. Удел слабого государства быть поглощенным более успешными, более агрессивными соседями. Поэтому в глазах европейцев того времени даже столкновение колониальных интересов в далекой Центральной Африке приобретало принципиальный характер. А победа или поражение в таком конфликте воспринимались соответственно как национальный триумф либо как национальный позор.
Все это вело к тому, что в сознании европейцев медленно и незаметно пускала корни идея, что большая война в Европе неизбежна. И более того — необходима. Политики все чаще начинали задумываться о том, что только глобальный конфликт способен разом разрубить гордиев узел противоречий между великими державами. Набиравшие силу националистические организации пропагандировали мысль, что война полезна обществу, что она принесет обновление, возрождение духовных сил нации. Разумеется, никто и представить не мог, каким кошмаром обернется новая, индустриальная по своему характеру война. Будущее противостояние мыслилось европейцами в духе наполеоновских кампаний, с их лихими кавалерийскими атаками, генеральными сражениями, романтическими подвигами.
Поэтому в августе четырнадцатого обыватели всей Европы были убеждены: война закончится к Рождеству! Причем каждый идущий на призывной участок был уверен, что именно его страна выиграет. В России план по мобилизации выполнили на 96 процентов — невиданная цифра! Во Франции и Германии призывные участки едва справлялись с наплывом желающих отправиться на фронт: люди боялись опоздать на войну. Вагоны с призывниками были увешаны цветами и воинственными лозунгами: «На Берлин!», «На Париж!». Еще показательнее было настроение англичан, которым не грозила всеобщая воинская повинность. У рекрутских участков там выстраивались огромные очереди из добровольцев, желающих попасть на континент, на войну. Доходило до смешного: в действующую армию хотел записаться карлик в качестве полкового талисмана. Брали не всех, для не прошедших медкомиссию это была трагедия.