Люди отворачивались, отводили глаза.
Волкодав поднялся на ноги.
– Скажите кто-нибудь этому храбрецу, – проговорил он сквозь зубы, – пускай спустится туда на верёвке и поглядит, замкнуло ли реку. А потом портки свои нам покажет…
Вельможа рванул из ножен меч и с невнятным проклятием бросился на него.
Кому-то показалось, будто венн отмахнулся.
Другие потом утверждали, что его противник вдруг присел, словно заламывая лихое коленце свадебной пляски. Но вместо прыжка, так толком и не разогнувшись, боком, неловко, словно падая на бегу, унёсся обратно туда, откуда напал. Его меч звякнул о камни, Вангал дико закричал, не иначе решив, что его разогнали прямо в обрыв…
Вместо смертельного падения неуправляемый бег завершился в заботливых руках слуг.
Двое стражников двинулись было вперёд, но Волкодав стоял в «стойке истины», как называла её мать Кендарат, и подходить к нему без прямого распоряжения почему-то не захотелось.
– Сын мой, – долетел голос наместника.
Волкодав не повернул головы, он и так всё видел и слышал. Вейгил увещевал Нагьяра, что-то яростно доказывавшего ему. Вот наместник отрицательно, с видом окончательного решения покачал головой и махнул рукой слугам, веля нести себя вниз. Волкодав оглянулся и понял причину. Оказывается, у него за спиной поднялся Захаг. И с ним ещё не менее двух десятков гончаров, ставших каменотёсами и проходчиками. Все дюжие, решительные и сердитые. Поневоле задумаешься и вспомнишь, что вейгил в городке хотя и велик, но не всесилен, как господин над рабами. И в первую голову поставлен блюсти справедливый закон. И родовитый забияка на самом деле ни царапины не получил…
К несчастью, на том дело не кончилось. Не добившись желаемого и не смея ответить родителю, Нагьяр сорвал зло иначе. Схватил поданный слугой повод золотого коня… и для начала рванул так, что от испуга и незаслуженной боли жеребец сел на задние ноги. А потом выдернул повод из ненавистной руки – и, не разбирая дороги, метнулся прочь.
Слуги и стражники пытались ловить его, но куда там! Все их усилия лишь направили обезумевшего коня к тому самому краю, из-за которого недавно вытаскивали Бизара. Теперь там никого не было.
Кроме…
Волкодав ахнул и начал бежать, уже понимая, что не успеет.
Возле самого обрыва стояла погружённая в свои мысли мать Кендарат. Маленькая женщина задумчиво улыбалась, отслеживая концом посоха тёмные прожилки в камнях…
Золотая молния остановилась в двух шагах перед ней. Жеребец застонал и сунулся мордой ей в руки. Губы, разорванные уздой, кровоточили, на крупе и боках угадывались полоски белой шерсти: здесь хлыст рассекал кожу.