, и невольники старательные. Когда-то подростком я спешил в храм и надумал срезать путь через Зелёную Сотню…
Тейекен понимающе улыбнулся.
– Меня закидали камнями, я плакал от обиды и боли, – продолжал Иригойен. – Но потом появился маленький раб, он вынес мне умыться и помог оттереть с одежды сопли и кровь. Этот мальчик носил твою серьгу, благородный Саал.
– Ты, наверное, про Каттая, – оживился хозяин. – Иногда я почти жалею, что продал его. Впрочем, я не сомневаюсь: мой друг, торговец Ксоо, достойно распорядился его судьбой.
– Нам передавали, Каттай всегда верно и старательно служил своим новым хозяевам, – сказала мать Кендарат. – Так вышло, что его забрала ранняя смерть, и тут уже ничего не поделаешь. Но тем, кто добром вспоминает этого мальчика, хочется оказать ему посмертную милость. Мы хотим выкупить тень его матери, благородный Саал, чтобы они могли встретиться на серебряном мосту.
Тейекен откинулся на подушки.
– Предивные чудеса творятся в Подлунных Пределах, – проговорил он почти весело. – Верно люди говорят: засылай вперёд виноградные косточки, и на привале тебя встретят сочные гроздья! Мог ли я угадать, как мне воздастся за попустительство невольнице, переспавшей с каменотёсом!.. Ради нашей встречи, украшенной приятной беседой, я попрошу вас, почтенные, всего о шестидесяти тюках, и можете забирать и мать, и мальчишку.
Иригойен вежливо улыбнулся:
– Моему господину угодно было запамятовать, что мальчика он уже продал…
– Нам нужно обсудить твоё щедрое предложение, благородный Саал, и взвесить наш кошелёк, – с достоинством наклонила голову мать Кендарат. – А теперь, если ты не против, я всё же взглянула бы, нельзя ли чем помочь твоей бесценной супруге.
– Он спал в самом потаённом подземелье, у мёртвого озера, сиявшего голубым светом, – рассказывал Волкодав. Ему казалось, он тащил тяжёлые сани, нагруженные дровами. – Каттай улыбался во сне. Он бросил тёплую курточку и башмаки, что ему дали хозяева, и надел безрукавку – мамин подарок.
Стряпуха качала головой и утирала глаза передником. Молоденькие приспешницы всхлипывали так горько, что венну хотелось соврать им в утешение. Но эту науку, как и всякую другую, надо постигать с детства: после не выучишься. И венн только сказал:
– Он хотел её выкупить. Я пришёл вместо него.
Дёрнулась входная полсть, удерживавшая «непотребные» запахи стряпни от проникновения в покои. Мыш на всякий случай развернул крылья, однако появилась всего лишь девчонка на побегушках. На неё зашикали, но бойкая малявка лишь отмахнулась.
– Эй, охранник, твои хозяева с нашим господином прощаются! А мышка у тебя ручная? Можно погладить?..