– Блюда! Блюда для подношений! Вы поставите их на домашний алтарь и удивитесь тому, как скоро будут услышаны ваши молитвы! Блюда, украшенные вдохновенными письменами! Кто грамотный, прочтёте славословие Матери Луне, кто неграмотный, тому другие прочтут! Подходите, почтенные, всего девять осталось, налетай, торопись!
Волкодав подошёл и убедился, что дела у дар-дзумских гончаров по-прежнему шли неплохо. Во всяком случае, простая и благородная форма блюда показалась ему очень знакомой.
– А вот чашки, на каждой всего одна строка чудотворного гимна! Если вы раздадите их домочадцам и каждый произнесёт часть молитвы, Лунное Небо услышит каждого в отдельности и всех сразу…
– Здравствуй, почтенный, – сказал Волкодав. Теперь он мог сыскать в себе достаточно разговорчивости, чтобы первым обратиться к незнакомому человеку и завести с ним беседу. – Ты, верно, сам грамотный… О чём эта молитва?
– Грамотный? – засмеялся торговец. – Нет, друг мой чужеземец, такой премудрости я не удостоился. Но конечно, прежде, чем предлагать правоверным такую особенную посуду, я посоветовался с боговдохновенными сэднику. Учителя заверили меня, что эти письмена суть порождения благой и искренней веры, и даже пожелали украсить храм одним из моих блюд.
– Если я правильно понимаю, – сказал Волкодав, – эта посуда сделана… на востоке?
– О, сэднику тоже захотели знать, каким образом в утраченных землях сподобились истинного поклонения, и на это я смог им ответить. Надо тебе знать, друг мой, что лучшие мастеровые и учёные страны за рекой в большинстве своём хранят в жилах нашу халисунскую кровь, хотя зачастую сами не подозревают об этом. Таков, говорят, и мастер Шерешен из городка гончаров у подножия диких гор. Родив семерых дочерей, он молился о сыне. Ты же знаешь, друг, этот их беззаконный обычай…
Волкодав кивнул. По его глубокому убеждению, саккаремское наследование было действительно беззаконным.
– Так вот, – продолжал торговец, – взывал он, как ты понимаешь, к своей лукавой Богине, но кровь не обманешь! – и гончару отозвалось Лунное Небо. Проснувшись среди ночи, мастер тотчас побежал наносить на глину праведные письмена, увиденные во сне. И когда его бабе пришло время рожать, она принесла ему долгожданного сына.
Волкодав снова кивнул. Значит, мастер Шерешен. И кровь, которую не обманешь. Радостно, что Бизар, Шишини, Мицулав и их друзья снова разожгли гончарные печи. Похоже, эти печи горят достаточно жарко, раз теперь у них хватает денег на краски…
Он купил, не торгуясь, большое блюдо, показавшееся ему самым красивым. Блюдо было не разрисовано, а, как то первое, вытиснено маленьким писалом, сделанным из косточки желтослива. И покрыто лишь очень тонкой, почти не блестящей поливой.